Глава 1128. Заговоры и интриги. Часть 2 •
— Этот предательский лжемаг пообещал позвать меня, если столкнётся со Всадником, а в итоге оставил себе Ночь. Он позвал Фалюэль вместо меня, потому что у неё не хватит духу слиться с мощным артефактом. Разве ему мало одного омни-кармана?!
На самом деле, Лит обещал позвать Виверну, если вновь встретит Зарю. Но когда на кону стояла его семья, он обратился только к тем, кто будет сосредоточен на убийстве Всадника, а не на попытках оставить её в живых.
— Омни-карман? — Скарлетт была ошеломлена.
Когда она впервые встретила Солус, у той было жёлтое ядро, и Скорпикора решила, что это просто неудачный артефакт. Однако лишь самые могущественные реликвии, такие как Всадники Бабы Яги, обладали омни-карманом.
Вдруг победа Лита над Зарёй перестала казаться невозможной.
— Привет, тётя Скарлетт. Давно не виделись, — сказал Седра, младший сын Фалюэль и ученик Кседроса.
Юный Гидр теперь достигал более шести метров в высоту и имел три полностью развитые головы. Судя по промежутку между шеями, четвёртая была уже на подходе.
Но вовсе не быстрый рост за последний год вызвал в Скарлетт возмущение, а то, что ядро Седры теперь светилось синим и он был Пробуждённым.
— Во имя Великой Матери, Седра! Я всегда знала, что ты не так умен, как думаешь, но не представляла, что ты можешь быть настолько тупым! — взревела Скарлетт, расправляя крылья в вызывающем жесте.
Кседрос внутренне ликовал, надеясь, что Скорпикора настолько глупа, что попытается напасть на него в его логове, окружённом таким числом массивов, которое смогло бы уничтожить небольшой отряд Пробуждённых.
— Что значит — тупым?! В отличие от тебя и моей матери, учитель Кседрос сразу разглядел мой талант. Он Пробудил меня сразу после того, как взял в ученики, и с тех пор я стал куда сильнее, чем ты можешь себе представить!
Глаза трёх голов Седры светились разными цветами — первые признаки Доминирования.
— Нет, идиот, он превратил тебя в раба! На ближайшие сто лет ты принадлежишь ему, и даже твоя мать не сможет оспорить его решения. Причина, по которой никто не отдаёт ученика на Пробуждение с порога, в том, что любой, у кого есть хоть полмозга, откажется! — отрезала Скарлетт.
— Это неправда! Лит… — начал было Седра.
— Лит уже был Пробуждённым, придурок. Твоя мать судит его как члена Совета, но не имеет власти над его жизнью. Если она выгонит Лита, он сможет обратиться к другому Императорскому Зверю. А вот если Кседрос выгонит тебя — ты труп, — перебила она.
— У-учитель Кседрос никогда бы так не поступил! Он даже предложил мне стать его Предвестником и обучить Искусству Света! — Седра пытался говорить уверенно, но заикался на каждом слове.
— А почему бы и нет? Так он получит вечного раба, который не может ослушаться ни одного приказа и не может утаить от него ничего — включая все способности твоей родословной, идиот! — Скарлетт была потрясена его наивностью.
— Как ты думаешь, почему твоя мать никогда тебя ничему не учила? Потому что секреты можно украсть, а целое наследие — угробить одним идиотом, который размахивает техниками, чтобы казаться крутым!
Три рта Седры открывались и закрывались снова и снова, но он так и не смог ничего возразить. Впервые его языки были так же неподвижны, как и мозги. Молодой Гидр повернулся к Виверне, который даже не пытался опровергнуть слова Скарлетт.
— Успокойся, дитя. Сто лет пролетают быстро. Станешь ли ты моим Предвестником или нет — неважно. Я даю тебе слово, что если будешь послушным, то выйдешь отсюда живым, — сказал Кседрос.
Седра вздрогнул от этих слов, впервые в жизни радуясь своей невежественности. Кседрос выжмет из него всё, что тот знает, а это значит, что Гидры, скорее всего, сочтут Седру предателем и убьют, как только завершится его ученичество.
Виверна загнал его в угол, не оставив выбора, кроме подчинения. Все остальные дороги вели к законной смерти — либо от рук учителя за попытку побега, либо от рук сородичей за предательство.
— Что до тебя, кошка, — Кседрос повернулся к Скарлетт, — если хочешь моей помощи, я ожидаю соответствующей платы. Я бы с радостью попросил у тебя Глаза Менадион, но их нельзя забрать без твоей смерти. — Он действительно звучал искренне расстроенным.
— Но мы всё же можем договориться. Скажи мне, где найти другой артефакт из набора Менадион или найди бесхозный работающий омни-карман. Любое из этого обеспечит тебе все знания по Искусству Света, какие только пожелаешь, и даже освобождение этого идиота от моей службы.
Законы Совета позволяли передать ученика другому наставнику, но только с согласия всех сторон.
— Ты серьёзно настолько невежественен? — фыркнула Скарлетт. — Не существует никакого «набора Менадион». Она создавала каждый артефакт индивидуально, чтобы помочь лучшим ученикам преодолеть свои пределы. А себе оставила лишь Ярость.
— После её смерти ученики разошлись по Могару, прячась от чудовища, укравшего Ярость, опасаясь, что оно придёт и за ними. Никто не знает, куда они делись. Даже я нашла Глаза случайно, — сказала она.
— Мне всё равно, насколько трудно их найти — это мои условия. Конечно, можешь передать Фалюэль, что если с её учеником что-то случится, я готов обменять её сына на его омни-карман.
— А нашей уважаемой предводительнице передай, что я не стану участвовать в вашей битве с нежитью, пока она не даст мне гарантию, что Совет Зверей выступит против принятия Мерзостей в качестве равных.
— Эти ублюдки всегда видели в нас еду! Они убили большинство моих лучших наследников! Если бы не они, я бы уже давно нашёл способ эволюционировать в Дракона с помощью своих детей!
Кседрос не мог простить Ксенагрош того, что она восстановила свою драконью форму, хотя добровольно от неё отказалась. А Мастеру — того, что тот втянул его сына Гадорфа в путь запретной магии.
Кседрос твёрдо верил, что цель оправдывает средства, но пожирание маны низших рас он считал непростительным. Первая Виверна был рад смерти Гадорфа и считал это достойным наказанием за то, что тот запятнал его кровь.
Мысль о том, чтобы хоть в чём-то согласиться с Кседросом, вызывала у Скарлетт такую тошноту, что на мгновение она усомнилась в своей позиции. Но он был прав: позволить Мерзостям вступить в Совет — слишком опасно.
Никто не слушал Скарлетт, когда она предлагала принять меры против Мастера, считая его просто очередным безумцем. Но теперь, когда его гибриды доказали, что способны сразиться с самой Бабой Ягой, старейшины Совета разрывались между страхом и надеждой.
Страхом, что, обмениваясь знаниями и ресурсами с Пробуждёнными, Мерзости станут неудержимыми. И надеждой, что с помощью артефактов Байтры и силой гибридов фальшивые маги больше не смогут угрожать господству Пробуждённых.
На самом деле, Лит обещал позвать Виверну, если вновь встретит Зарю. Но когда на кону стояла его семья, он обратился только к тем, кто будет сосредоточен на убийстве Всадника, а не на попытках оставить её в живых.
— Омни-карман? — Скарлетт была ошеломлена.
Когда она впервые встретила Солус, у той было жёлтое ядро, и Скорпикора решила, что это просто неудачный артефакт. Однако лишь самые могущественные реликвии, такие как Всадники Бабы Яги, обладали омни-карманом.
Вдруг победа Лита над Зарёй перестала казаться невозможной.
— Привет, тётя Скарлетт. Давно не виделись, — сказал Седра, младший сын Фалюэль и ученик Кседроса.
Юный Гидр теперь достигал более шести метров в высоту и имел три полностью развитые головы. Судя по промежутку между шеями, четвёртая была уже на подходе.
Но вовсе не быстрый рост за последний год вызвал в Скарлетт возмущение, а то, что ядро Седры теперь светилось синим и он был Пробуждённым.
— Во имя Великой Матери, Седра! Я всегда знала, что ты не так умен, как думаешь, но не представляла, что ты можешь быть настолько тупым! — взревела Скарлетт, расправляя крылья в вызывающем жесте.
Кседрос внутренне ликовал, надеясь, что Скорпикора настолько глупа, что попытается напасть на него в его логове, окружённом таким числом массивов, которое смогло бы уничтожить небольшой отряд Пробуждённых.
— Что значит — тупым?! В отличие от тебя и моей матери, учитель Кседрос сразу разглядел мой талант. Он Пробудил меня сразу после того, как взял в ученики, и с тех пор я стал куда сильнее, чем ты можешь себе представить!
Глаза трёх голов Седры светились разными цветами — первые признаки Доминирования.
— Нет, идиот, он превратил тебя в раба! На ближайшие сто лет ты принадлежишь ему, и даже твоя мать не сможет оспорить его решения. Причина, по которой никто не отдаёт ученика на Пробуждение с порога, в том, что любой, у кого есть хоть полмозга, откажется! — отрезала Скарлетт.
— Это неправда! Лит… — начал было Седра.
— Лит уже был Пробуждённым, придурок. Твоя мать судит его как члена Совета, но не имеет власти над его жизнью. Если она выгонит Лита, он сможет обратиться к другому Императорскому Зверю. А вот если Кседрос выгонит тебя — ты труп, — перебила она.
— У-учитель Кседрос никогда бы так не поступил! Он даже предложил мне стать его Предвестником и обучить Искусству Света! — Седра пытался говорить уверенно, но заикался на каждом слове.
— А почему бы и нет? Так он получит вечного раба, который не может ослушаться ни одного приказа и не может утаить от него ничего — включая все способности твоей родословной, идиот! — Скарлетт была потрясена его наивностью.
— Как ты думаешь, почему твоя мать никогда тебя ничему не учила? Потому что секреты можно украсть, а целое наследие — угробить одним идиотом, который размахивает техниками, чтобы казаться крутым!
Три рта Седры открывались и закрывались снова и снова, но он так и не смог ничего возразить. Впервые его языки были так же неподвижны, как и мозги. Молодой Гидр повернулся к Виверне, который даже не пытался опровергнуть слова Скарлетт.
— Успокойся, дитя. Сто лет пролетают быстро. Станешь ли ты моим Предвестником или нет — неважно. Я даю тебе слово, что если будешь послушным, то выйдешь отсюда живым, — сказал Кседрос.
Седра вздрогнул от этих слов, впервые в жизни радуясь своей невежественности. Кседрос выжмет из него всё, что тот знает, а это значит, что Гидры, скорее всего, сочтут Седру предателем и убьют, как только завершится его ученичество.
Виверна загнал его в угол, не оставив выбора, кроме подчинения. Все остальные дороги вели к законной смерти — либо от рук учителя за попытку побега, либо от рук сородичей за предательство.
— Что до тебя, кошка, — Кседрос повернулся к Скарлетт, — если хочешь моей помощи, я ожидаю соответствующей платы. Я бы с радостью попросил у тебя Глаза Менадион, но их нельзя забрать без твоей смерти. — Он действительно звучал искренне расстроенным.
— Но мы всё же можем договориться. Скажи мне, где найти другой артефакт из набора Менадион или найди бесхозный работающий омни-карман. Любое из этого обеспечит тебе все знания по Искусству Света, какие только пожелаешь, и даже освобождение этого идиота от моей службы.
Законы Совета позволяли передать ученика другому наставнику, но только с согласия всех сторон.
— Ты серьёзно настолько невежественен? — фыркнула Скарлетт. — Не существует никакого «набора Менадион». Она создавала каждый артефакт индивидуально, чтобы помочь лучшим ученикам преодолеть свои пределы. А себе оставила лишь Ярость.
— После её смерти ученики разошлись по Могару, прячась от чудовища, укравшего Ярость, опасаясь, что оно придёт и за ними. Никто не знает, куда они делись. Даже я нашла Глаза случайно, — сказала она.
— Мне всё равно, насколько трудно их найти — это мои условия. Конечно, можешь передать Фалюэль, что если с её учеником что-то случится, я готов обменять её сына на его омни-карман.
— А нашей уважаемой предводительнице передай, что я не стану участвовать в вашей битве с нежитью, пока она не даст мне гарантию, что Совет Зверей выступит против принятия Мерзостей в качестве равных.
— Эти ублюдки всегда видели в нас еду! Они убили большинство моих лучших наследников! Если бы не они, я бы уже давно нашёл способ эволюционировать в Дракона с помощью своих детей!
Кседрос не мог простить Ксенагрош того, что она восстановила свою драконью форму, хотя добровольно от неё отказалась. А Мастеру — того, что тот втянул его сына Гадорфа в путь запретной магии.
Кседрос твёрдо верил, что цель оправдывает средства, но пожирание маны низших рас он считал непростительным. Первая Виверна был рад смерти Гадорфа и считал это достойным наказанием за то, что тот запятнал его кровь.
Мысль о том, чтобы хоть в чём-то согласиться с Кседросом, вызывала у Скарлетт такую тошноту, что на мгновение она усомнилась в своей позиции. Но он был прав: позволить Мерзостям вступить в Совет — слишком опасно.
Никто не слушал Скарлетт, когда она предлагала принять меры против Мастера, считая его просто очередным безумцем. Но теперь, когда его гибриды доказали, что способны сразиться с самой Бабой Ягой, старейшины Совета разрывались между страхом и надеждой.
Страхом, что, обмениваясь знаниями и ресурсами с Пробуждёнными, Мерзости станут неудержимыми. И надеждой, что с помощью артефактов Байтры и силой гибридов фальшивые маги больше не смогут угрожать господству Пробуждённых.
Закладка
Комментариев 1