Глава 892. Битва идеологий •
Меч Возмездия испускал нескончаемые волны очищающего святого света. Каждый луч, несущий в себе разрушительную силу света, являл собой высшую боевую технику таинств. Любой взмах этого меча обладал мощью, способной расколоть небесное тело, а сейчас в воздухе сияли бесчисленные световые клинки.
Гигантский отпечаток ладони, созданный Османом Облейном, заслонил собой небосвод, нависая подобно исполинскому небесному телу. Внутри него бушевал шторм раскалённой энергии, сметающий всё на своём пути, словно взрыв умирающей звезды. Когда очищающие лучи меча проникли в этот вихрь, внутри высвободилась поистине ужасающая сила.
Единственный меч не мог противостоять такой мощи, но когда бесконечные потоки святого света обрушились вниз, превращаясь в тысячи клинков, гигантский отпечаток ладони начал разрушаться, взрываясь в воздухе. Падающие потоки энергии были напитаны такой разрушительной силой, что, казалось, могли уничтожить само пространство.
— Осман, ты ещё можешь передумать. Давай вместе создадим мирную вселенную, — громко произнёс Папа, окутанный святым светом. Но его сердце оставалось твёрдым как камень — он жаждал войны, нескончаемых войн, которые перевернут мироздание и уничтожат вселенную. Когда это случится, вся вселенная перезапустится, вернувшись к истокам.
Цивилизация и власть были для него источником всего зла. Лишь когда цивилизация деградирует до первобытного состояния, человечество утратит саму способность вести войны. Тогда церковь будет править вселенной через свои догмы, все души обратятся к вере, и добро воцарится в каждом сердце. Такой мир был той вселенной, о которой он грезил. Ради достижения этой цели он был готов разрушить существующую вселенную и начать всё заново, чтобы вернуть ей первозданную красоту.
Нынешняя вселенная погрязла в грехе, человеческая природа низменна, люди готовы на любую подлость ради власти. Его оружие получило имя Меч Возмездия именно потому, что предназначалось для кары всех грехов.
— Я не понимаю твой мир, — холодно произнёс Осман, чьё тело приняло гигантские размеры. Из его глаз вырывались потоки разрушительной энергии, а исполинская фигура, подобная небесному богу, с громовым рокотом шагнула к противнику. Его атаки достигали максимальной силы только при прямом столкновении.
Папа церкви был одним из сильнейших сверхлюдей во вселенной, стоящим на её вершине. Для Османа это был первый бой с ним, и хотя он чувствовал, что может проиграть, страх был ему чужд.
Двигаясь вперёд, он снова обрушил на Папу свою огромную левую ладонь. Разрушительный отпечаток накрыл небосвод, и противники сошлись в яростной схватке. По накалу сражение ничуть не уступало битве между Линь Цинхэ и богом Ао — оба бойца столкнулись в прямом противостоянии.
Папа, по-прежнему окутанный бесконечным святым светом, направил вперёд Меч Возмездия своим гигантским световым силуэтом. Бесчисленные лучи меча пронзили гигантский отпечаток ладони, заставляя его взрываться и разрушаться, но рука продолжала своё неумолимое движение.
Папа холодно хмыкнул. Его правая рука сжимала церемониальный жезл, который вдруг засиял невыносимо ярким, святым светом. Бесчисленные лучи со всей вселенной устремились к жезлу, затопив светом небо над Землёй Империи настолько, что даже на боевых кораблях с трудом различали происходящее — все сигналы были подавлены этим сиянием.
Гигантский силуэт Папы казался почти прозрачным. Сам по себе обладая невероятной силой, он держал в руках величайшее сокровище вселенной — Божественный Жезл. Эта реликвия принадлежала его семье, заплатившей за неё страшную цену. Лишь после того, как его род был истреблён, а сам он низвергнут, ему удалось по крупицам восстановить воспоминания и отыскать артефакт.
Божественный Жезл олицетворял свет, а выкованный позже Меч Возмездия — наказание за грехи. Свет и возмездие создали величие Его Святейшества Папы, позволив Церкви Источника возвыситься над прочими церквями, поглотить многие из них и стать одной из сильнейших организаций во вселенной.
Когда Божественный Жезл ударил вперёд, бесчисленные лучи света со всей вселенной одновременно обрушились на гигантский отпечаток ладони. В этот момент между ними возник ужасающий световой столб, и с оглушительным грохотом гигантский отпечаток ладони Османа Облейна был пронзён насквозь, а затем изрешечён множеством дыр.
Световой столб, порождённый Божественным Жезлом, устремился к телу Османа, но в этот момент Папа увидел, как другая рука противника, сжимающая огромное копьё, метнулась вперёд, уходя с линии атаки в момент взмаха жезлом.
Зрачки Папы сузились при виде этого манёвра. Похоже, Осман знал о превосходстве сил противника и потому не стал вступать в прямое столкновение. Вместо этого он выбрал смещённую атаку, готовый принять удар, чтобы нанести свой смертельный выпад.
Этот удар копьём был поистине ужасающим. За летящим вперёд остриём следовал разрушительный небесный шторм, а в небе возник столб испепеляющего света. Копьё несло в себе сверхмощную боевую технику таинств, созданную самим Османом и названную "Уничтожение мира". Хотя название звучало несколько напыщенно, силы этого удара с лихвой хватило бы для уничтожения обычной планеты.
«Безумец», — промелькнула мысль в голове Папы. Сила, высвобожденная Божественным Жезлом, уже пронзила тело Османа, но тот всё равно наносил свой отчаянный удар, пытаясь уничтожить противника.
Когда Меч Возмездия рассёк воздух, тело Папы превратилось в свет, и его почти прозрачный силуэт растаял, словно солнечный луч.
Бум...
Этот глухой звук возвестил о высвобождении чудовищной силы. Удар копья обладал не только невероятной мощью, но и огромной областью поражения. Он мгновенно уничтожил гигантский световой силуэт, а разрушительный луч, продолжив движение, достиг далёких звездолётов. Корабли разваливались и взрывались под воздействием этой силы, являя собой поистине впечатляющее зрелище.
— Отец! — На хаотичном поле боя Вира Облейн, увидев жестокие раны Османа, залилась слезами, но в сражении такого уровня она ничего не могла сделать, кроме как оставаться на своём участке. Попытайся она приблизиться к полю боя существ уровня Разрушителей, её мгновенно развеяло бы в прах — даже отголоски их силы были для неё непереносимы.
На поверхности планеты Обрайен многие места пострадали от боевых действий, но даже в разгаре сражения люди поднимали глаза к небу или не отрывались от экранов.
— Лидер... — В этом едином вздохе множества голосов слышалась тоска. Хотя из-за войны общественное мнение встало на сторону бога Ао, и Осман лишился своего поста, он всё равно продолжал сражаться за планету, дойдя до такого состояния. Будучи одним из сильнейших существ во вселенной, создателем Республики Обрайен, он мог бы отказаться от планеты и покинуть поле боя — у него была такая возможность. Но он не отступил, а продолжал битву за защиту планеты Обрайен.
Они наблюдали, как на поле боя вернулся Папа. Хотя удар достиг цели, он не нанёс противнику решающего урона. Папа пристально смотрел на Османа — лишь его невероятная скорость спасла его от полного попадания, которое могло бы нанести серьёзные раны.
— Осман, — заговорил Папа, — ты создал Республику Обрайен, построил цивилизованное государство, но в трудный час твои жители отвернулись от тебя. Однако ты всё равно сражаешься за них. Если однажды ты падёшь до уровня простых смертных, как они поступят с тобой тогда?
Он вспомнил своё прошлое — когда-то он был принцем королевской семьи, гордостью планеты, но всё пережитое после глубоко врезалось в память. Хотя теперь он мог смотреть на прошлое спокойно, это не значило, что он его забыл.
Человеческая природа крайне эгоистична и безжалостна. В Османе он словно видел отражение своего прошлого. Осман готов был сражаться за жителей столичной планеты Республики, но они вряд ли были бы благодарны ему. Они просто хотели выжить, и ради этого могли не только сместить его с поста, но и добить, когда он окажется в беде — лишь бы самим остаться в живых.
— Я сражаюсь не ради них, а ради себя, — произнёс Осман.
— Ради себя? — Папа вопросительно посмотрел на него.
— Когда люди защищают других, это исходит из их собственного я. Если ожидать благодарности от других, конечно же, будешь разочарован. Всё, что я делаю — это следую своим убеждениям. Вселенной нужна цивилизация, — сказал Осман. — Разве эпоха Империи не была временем, к которому стоит стремиться?
— Ваше Святейшество, ради чего вы создали церковь и почему сражаетесь? — спросил он.
Услышав слова Османа, Папа почувствовал невольное уважение. Хотя их убеждения различались, противник также твёрдо следовал своим принципам. Это не означало, что он принимал чужую позицию, но не мог не признать силу духа оппонента.
— Осман, ты достоин уважения, — произнёс Папа. — Что касается меня? Я сражаюсь за мир во вселенной.
— Нелепость, — насмешливо бросил Осман.
— Мы просто по-разному понимаем мир, — ответил Папа. — В эпоху высокой цивилизации никогда не будет мира. Вселенная — это охотничье угодье, и только когда все станут равны не только по положению, но и по уровню технологий, цивилизации и веры, наступит абсолютный мир.
— Ты хочешь пересоздать вселенную? — Осман пристально смотрел на Папу.
Папа промолчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Безумец, — процедил Осман, не отрывая взгляда от противника. Он чувствовал, что тот был ещё безумнее, чем Линь Шоу и бог Ао. Папа хотел уничтожить всю вселенную и пересоздать её заново. Только так можно было достичь того абсолютного равенства, о котором он говорил — равенства в положении, технологиях, уровне цивилизации и вере.
Бум!
От тела Османа взорвалась яростная энергия, его копьё снова устремилось вперёд, и в небе возник разрушительный свет, пронзающий небосвод.
В глазах Папы мелькнула жажда убийства. Хотя он и уважал веру Османа, но считал её заблуждением. При столь разных позициях оставался только один выход — уничтожение.
(Конец главы)