Глава 113: Существо за пределами уровня Золотого Тела •
Перед Цзян Чаншэном Цинъэр очень нервничала, но все же озвучила свои сомнения. С уровнем Цзян Чаншэна он, естественно, мог дать ей несколько советов.
Услышав это, Цинъэр вдруг все поняла и взволнованно поблагодарила Цзян Чаншэна.
— Почему ты не тренируешь другие техники внутренней энергии? Разве я не просил Ван Ли разрешить тебе подняться на самый верхний этаж Хранилища Писаний? — спросил Цзян Чаншэн. Какой бы мощной ни была техника боевых искусств Мэн Цюхэ, она определенно уступала такой высшей технике, как Божественная Техника Небесного Цикла.
— Не знаю почему, — ответила Цинъэр, — но мне просто хотелось изучить боевые искусства этого старика. К тому же, мое совершенствование шло довольно гладко, поэтому мне было лень что-то менять.
— Ты можешь тренировать обе техники одновременно, — многозначительно произнес Цзян Чаншэн. — Божественная Техника Небесного Цикла — это не только техника внутренней энергии, ее также можно использовать против врагов.
Цинъэр послушно кивнула. Раз уж Предок Дао сказал, ей, естественно, нужно было учиться.
Она немного помедлила, а затем не удержалась и спросила:
— Предок Дао, почему вы позволили мне войти в даосский храм и так хорошо ко мне относитесь?
Бай Ци, Хуа Цзяньсинь и Цзян Цзянь тоже с любопытством посмотрели на Цзян Чаншэна.
Точно, почему?
Из всех учеников храма Лунци только Цинъэр получала особое отношение. Если бы Цзян Чаншэн не выбрал Цинъэр, когда она была еще ребенком, они бы подумали, что у него к ней нечистые помыслы.
Цзян Чаншэн моргнул и загадочным тоном ответил:
— Почему-то мне кажется, что ты очень подходишь на роль старшей ученицы храма Лунци. Я надеюсь, что в будущем ты сможешь взять на себя ответственность за храм Лунци. Ты справишься?
Услышав это, Цинъэр вдруг почувствовала, что на нее возложена какая-то миссия, и серьезно сказала:
— Эта ученица готова. Я сделаю все возможное!
Она была полна решимости. Она не ожидала, что Предок Дао будет так высоко ее ценить.
К тому же, она и так хотела бороться за звание старшей ученицы!
— Возвращайся и усердно тренируйся. Если у тебя возникнут какие-нибудь вопросы, приходи в любое время. Во всем храме Лунци только ты пользуешься таким отношением. Не разочаруй меня, — с улыбкой сказал Цзян Чаншэн. В глазах Цинъэр его улыбка была такой доброй.
Цинъэр кивнула, чувствуя тепло в своем сердце.
Вот так Цинъэр ушла, полная надежд.
— Тебе не кажется, что она похожа на Мэн Цюшуан? — с любопытством спросила Хуа Цзяньсинь. После примера с Чэнь Ли она не могла не думать об этом.
— Верно. А тебе не кажется? — ответил Цзян Чаншэн.
Хуа Цзяньсинь промолчала. Цзян Цзянь почесал затылок. Бай Ци чувствовала, что Цзян Чаншэн что-то скрывает.
Они не понимали, а Цзян Чаншэн не стал им объяснять.
Цзян Чаншэн чувствовал удовлетворение от того, что в следующей жизни дорогой ему человек будет жить хорошей жизнью.
Для культивации нужно было меньше эмоций, но это не был путь бессердечности. О семье и друзьях, к которым он уже привязался, все равно нужно было заботиться.
Когда человек достигает Дао, даже куры и собаки возносятся на небеса!
Цзян Чаншэн закрыл глаза и продолжил культивацию.
* * *
В императорском дворце Династии Великой Пустыни…
Императору Великой Пустыни, который только что взошел на трон, было чуть больше двадцати лет. На его лице было написано отчаяние. Чиновников в зале было уже не так много, как раньше. По мере наступления Великой Цзин многие чиновники бежали, и в огромном зале осталось всего 32 чиновника.
Как можно было спасти такое государство?
Когда Император Великой Пустыни думал о свирепости армии Великой Цзин, ему хотелось бросить императорскую корону. Он тоже хотел жить.
С тех пор как в Великой Пустыне была война, прошло уже сотни лет, и императорская семья была одержима идеей мира. Они хотели только мира. Они совсем не могли переносить такие невзгоды.
— Уважаемые чиновники, — сказал Император Великой Пустыни, натянуто улыбнувшись, — не пройдет и года, как армия Небесной Стратегии придет к столице. У вас есть какой-нибудь хороший план? Если нет… может быть, мне стоит написать письмо Императору Великой Цзин…
Просто сдаться!
Чиновники переглянулись и горько улыбнулись, но в их сердцах кипело негодование.
Великая Пустыня была самой древней династией в истории, и она должна была сдаться государству, которому не было и ста лет?
Смешно, просто позор!
Если они сдадутся, Великая Пустыня навсегда станет посмешищем.
Никто не осмелился согласиться с ним. Даже Император Великой Пустыни не осмеливался сказать все напрямую.
— Судьба Великой Пустыни еще не решена!
Раздался голос, и из-за пределов зала влетели какие-то фигуры, которые приземлились среди чиновников. Впереди шли старик в сером халате и мужчина в парчовом халате, который утверждал, что он из Судьбы.
Старик в сером халате был Небесным Преподобным, а мужчина в парчовом халате — Преподобным Судьбы.
Император Великой Пустыни не удивился и не запаниковал, он спокойно посмотрел на них.
— Великая Цзин жестока и бесчеловечна, — равнодушно произнес Небесный Преподобный. — Небеса не на стороне Великой Цзин. Естественно, мы должны поддержать Великую Пустыню, которая сражается с ней.
— О? Неужели? — слабым голосом спросил Император Великой Пустыни. — Прямо как тот мастер уровня Золотого Тела, которого убил золотой свет Предка Дао?
Чиновники промолчали. При упоминании об этом случае их охватил страх.
Говорили, что Предок Дао даже не появился на поле боя.
Как такие способности могли не вселять страх?
— Если одного мастера уровня Золотого Тела недостаточно, будет ли достаточно пяти? — сказал Небесный Преподобный. — А если пяти мастеров уровня Золотого Тела будет недостаточно, будет ли достаточно существа, которое превосходит уровень Золотого Тела?
Как только он произнес эти слова, Императора и чиновников Великой Пустыни охватило волнение.
— В мире есть существо, которое превосходит уровень Золотого Тела? — поспешно спросил Император Великой Пустыни.
— Конечно, — ответил Небесный Преподобный. — Сейчас Вашему Величеству нужно реорганизовать войска и сражаться с армией Небесной Стратегии. Не пройдет и года, как мы нападем на столицу Великой Цзин и сотрем ее с лица земли. Однако Великая Цзин слишком велика, и вряд ли она быстро падет. В крайнем случае, вассалы разделятся, и нам придется положиться на Великую Пустыню, чтобы противостоять им.
Год?
Император Великой Пустыни нахмурился.
Он немного подумал, а затем, стиснув зубы, сказал:
— Тогда я перееду в другое место и буду собирать войска по всей стране. Я постараюсь продержаться год. Если Великая Цзин будет побеждена, кто будет править ей?
Преподобный Судьбы не смог сдержать усмешки.
Император Великой Пустыни покраснел от смущения.
— Но прежде, — сказал Небесный Преподобный, — нам нужно позаимствовать удачу Великой Пустыни.
Лицо Императора Великой Пустыни резко изменилось.
* * *
Наступил июнь, пришло лето. Дул легкий ветерок, светило солнце. Столица тоже блистала.
Цзян Чаншэн очищал пилюли во дворе, Хуа Цзяньсинь лежала, положив голову ему на плечо.
Бай Ци и Цзян Цзяня не было во дворе, и у них было немного личного пространства.
И хотя Хуа Цзяньсинь приняла Пилюлю Красоты, у нее не было способностей. Даже приняв столько лекарственных пилюль от Цзян Чаншэна, она так и не смогла достичь Божественного уровня. К тому же, она была старше Цзян Чаншэна, ей было почти сто лет.
На самом деле, еще десять лет назад она уже чувствовала, что ее время пришло, но лекарственные пилюли Цзян Чаншэна насильно удерживали ее в этом мире десять лет.
— Мне так хочется спать, — сказала Хуа Цзяньсинь, открыв глаза. — Я никогда еще не чувствовала такой сонливости… Наверное, это конец моей жизни.
Цзян Чаншэн промолчал, не зная, как ее утешить.
— Когда я уйду… ты сможешь позаботиться о Цзыюе…
— Конечно. Он мой сын. Как я могу бросить его?
— Хорошо… В будущем… тебе нужно найти другую женщину… Даже просто для того, чтобы поговорить с кем-нибудь. Ты все больше отдаляешься от учеников храма Лунци. Это плохо. Рядом с тобой должен кто-то быть. Мне кажется, эта госпожа Юй очень даже неплоха. Она влюблена в тебя. Она проделала такой долгий путь и ждала тебя в столице больше двадцати лет…
Хуа Цзяньсинь говорила тихо, как будто действительно просто устала.
Цзян Чаншэн внимательно слушал ее.
Он тоже вспоминал их встречу. Он признавал, что сначала не любил Хуа Цзяньсинь. В то время ему просто нужна была женщина, которая родит ему сына. Однако, даже если он и не любил ее, он был готов заботиться о Хуа Цзяньсинь.
За десятки лет… Цзян Чаншэн уже успел привязаться к Хуа Цзяньсинь, но он не говорил ей об этом.
— Эта следующая жизнь, о которой ты говоришь… она действительно существует? Иногда я думаю об этом. Тот Чэнь Ли действительно Чэнь Ли, а Цинъэр действительно Мэн Цюшуан. В таком случае, у меня есть шанс вернуться к тебе, но я не думаю, что это возможно… — с глупой улыбкой сказала Хуа Цзяньсинь.
— Это правда, — прошептал Цзян Чаншэн. — Ты можешь думать об этом. Я найду тебя в твоей следующей жизни.
Хуа Цзяньсинь слабо улыбнулась и произнесла:
— Если действительно есть следующая жизнь, ты должен жениться на мне… официально жениться… Я тоже хочу надеть корону феникса и праздничное одеяние. Я тоже хочу открыто стоять рядом с тобой…
Цзян Чаншэн взял ее за руку и тихо сказал:
— Я женюсь. В будущем я женюсь на тебе.
— Хорошо…
Произнеся эти три слова, Хуа Цзяньсинь закрыла глаза, на ее лице застыла счастливая и довольная улыбка.
Цзян Чаншэн обнял ее и посмотрел на небо.
Если однажды он станет бессмертным, он обязательно вернет перевоплотившимся людям их воспоминания о прошлой жизни.
Мир был огромным, и в нем было много людей, но ему не нужно было много людей. Он надеялся, что окружающие его люди всегда будут рядом.
Дул легкий ветерок, и с Дерева Земного Духа упало несколько листьев.
Почувствовав, что жизненная сила Хуа Цзяньсинь полностью угасла, Цзян Чаншэн вздохнул.
Уход Чэнь Ли и Ван Чэня просто опечалил его, но уход Хуа Цзяньсинь причинил ему боль.
Когда он только начал культивировать, ему было все равно на окружающих его людей. С самого начала он внушал себе, что окружающие люди уйдут. Рано или поздно он познает одиночество долгой жизни.
Однако время всегда было рядом с ним. Как он мог не привязаться?
Цзян Чаншэн вызвал информацию об очках благовоний.
«Текущее количество очков благовоний: 6 980 233»
Он решил потратить 300 000 очков благовоний, чтобы благословить Хуа Цзяньсинь и повысить ее способности. Когда Хуа Цзяньсинь перевоплотится, он потратит еще 200 000 очков благовоний, чтобы благословить ее.
Он хотел, чтобы в следующей жизни Хуа Цзяньсинь блистала и чтобы ей всегда везло.
Сделав все это, он немного успокоился.
Когда наступила ночь, вернулись Цзян Цзянь и Бай Ци. Увидев Хуа Цзяньсинь, лежащую на руках у Цзян Чаншэна, Цзян Цзянь выронил свой трехконечный обоюдоострый меч. Он поспешно подбежал к Цзян Чаншэну и дрожащим голосом спросил:
— Мастер… Мастер, она…
Цзян Чаншэн не ответил.
Цзян Цзянь опустился на колени, и по его щекам покатились слезы, которые он не мог остановить. Его вырастила Хуа Цзяньсинь. В его сердце Хуа Цзяньсинь занимала не менее важное место, чем его мать.
Бай Ци опустила голову и молча подошла к Хуа Цзяньсинь и легла рядом с ней. Ей тоже было очень грустно. В конце концов, они были вместе десятки лет, и у демонов тоже были чувства.
Спустя некоторое время…
Вбежал Цзян Цзыюй. Он бросился к Хуа Цзяньсинь и, забыв о своем императорском статусе, разрыдался.
Цзян Сю, который бежал за ним, тяжело дышал. Увидев, что его отец плачет, он остолбенел и сжал кулаки в рукавах.
В ту ночь во дворе постоянно горел свет.
После того как Хуа Цзяньсинь похоронили, Цзян Цзыюй провел у ее могилы всю ночь до рассвета. Затем он попросил Цзян Сю вернуться во дворец и заняться государственными делами.
Цзян Сю тоже хотел остаться у могилы, но в последнее время в Великой Цзин было много дел, поэтому ему пришлось уйти.
Цзян Цзыюй провел у могилы семь дней и ночей, прежде чем потерял сознание. Только тогда Цзян Чаншэн отправил его обратно во дворец.
* * *
В конце года шел сильный снег.
Цзян Чаншэн внезапно открыл глаза.
«На 43-м году эры Цяньу Хуа Цзяньсинь, которую вы отметили, успешно перевоплотилась и родилась на Континенте Древнего Бога».
Он улыбнулся. Он не ожидал, что она так быстро перевоплотится. Похоже, у каждого человека была своя судьба.
Он тут же потратил 200 000 очков благовоний, чтобы благословить Хуа Цзяньсинь.
— Жду не дождусь, когда снова увижу тебя, — пробормотал про себя Цзян Чаншэн. Чтобы его жену не похитили, он решил, что, когда Хуа Цзяньсинь вырастет, он будет навещать ее во сне.
Он должен был убедиться, что с ней все в порядке!
Никто не должен был увести ее!