Глава 94. У всего живого есть свой срок •
Глава 94. У всего живого есть свой срок
Цинь Хаосюань прекрасно знал, что старший брат хорошо к нему относится. Вспомнив, что вчера он распродал весь Порошок Улучшения Ци и у него не осталось даже для себя, он усмехнулся:
— Старший брат Пу, не мог бы ты одолжить мне несколько стеблей травы для улучшения ци?
Пу Ханьчжун, конечно, понял, что ему нужно. Он без колебаний достал несколько стеблей и вложил их в руку Цинь Хаосюаня.
— Мы же братья, не нужно таких формальностей. Бери эту траву, а если не хватит — скажи, я еще дам!
Отдав траву, Пу Ханьчжун хотел что-то сказать, но колебался. Наконец, он все же произнес:
— Младший брат Цинь, пока ты готовишь порошок, не забывай и о своей культивации. Нельзя из-за алхимии забрасывать тренировки. Нельзя путать главное со второстепенным! Помни, алхимия — лишь подспорье. Только повышение уровня развития может продлить жизнь!
Цинь Хаосюань снова серьезно кивнул и улыбнулся:
— Я знаю, что важнее. Не волнуйся, старший брат.
Каждый раз, когда Пу Ханьчжун уходил, Цинь Хаосюань провожал его до двери. Этот раз не стал исключением.
Это простое проявление уважения согревало сердце Пу Ханьчжуна. Он чувствовал, что Цинь Хаосюань искренне его почитает, а не льстит из корысти.
Проводив Пу Ханьчжуна, Цинь Хаосюань уже собирался вернуться в дом, когда столкнулся с Сюй Юй, которая как раз его искала. Выражение ее лица было странным — наполовину встревоженным, наполовину радостным.
— Братец Хаосюань, я как раз тебя искала! — закричала она издалека и, словно увидев родного человека, радостно подбежала к нему.
— На улице холодно, пойдем в дом, — сказал Цинь Хаосюань, заметив ее нахмуренные брови. Он понял, что у нее есть какие-то новости. Когда они вошли в комнату и закрыли дверь, он спросил: — Сестрица Юй, ты сегодня чем-то расстроена?
— Сегодня меня принимал глава секты, Истинный Владыка Хуанлун, — Сюй Юй собралась с мыслями и, подперев подбородок изящной рукой, продолжила: — Он спросил, как я изготовила тот порошок.
— И что ты ответила? — напрягся Цинь Хаосюань.
— Я сказала, что готовила его как обычно, а почему он получился таким эффективным, я и сама не знаю! — Сюй Юй игриво высунула язык и успокаивающе добавила: — Глава секты хоть и не совсем поверил, но настаивать не стал. Он лишь сказал, чтобы я в свободное время приготовила еще, но не забывала о культивации. А еще… он попросил, чтобы в следующий раз я записала рецепт!
Цинь Хаосюань с облегчением вздохнул. Все-таки Сюй Юй была обладательницей высшего фиолетового семени, и глава секты, видимо, допускал, что у нее могут быть свои секреты. Будь на ее месте он сам, его бы заставили немедленно записать рецепт, и тогда его тайна была бы раскрыта.
— Если кто-то еще спросит, просто говори, что готовила как обычно. На самом деле, в этом нет никакого секрета, просто вспомогательные ингредиенты были получше! — небрежно заметил Цинь Хаосюань. Для обладательницы высшего фиолетового семени иметь несколько флаконов ценной эссенции было вполне нормально.
Сюй Юй с улыбкой кивнула. В ее взгляде сквозило восхищение. Ей больше всего нравилось, как братец Хаосюань сохранял самообладание, даже если бы небеса рухнули на землю. Он всегда был спокоен, что бы ни случилось.
— Кстати, братец Хаосюань, глава секты подарил мне несколько стеблей травы для улучшения ци!
Цинь Хаосюань взял траву и улыбнулся:
— Он дал тебе траву в надежде, что ты приготовишь еще порошка. Сегодня вечером я сделаю для тебя несколько порций. Если он снова спросит, ты сможешь ему их показать.
Сюй Юй кивнула и с озорным видом, совсем как маленькая девочка, сказала:
— Тогда придется побеспокоить братца Хаосюаня. Все плоды твоего труда приписывают мне, мне даже как-то неловко!
Цинь Хаосюань ласково щелкнул ее по лбу. Судя по ее виду, ни капли неловкости она не испытывала!
***
Проводив Сюй Юй, Цинь Хаосюань принялся извлекать эссенцию из высокоранговых остатков пилюли. Он поместил их в алхимическую печь, зажег Массив Духовного Огня и влил свое божественное сознание. Ему не потребовалось много времени, чтобы войти в резонанс с остатками, после чего он привычно извлек эссенцию. Однако на этот раз она была не чисто-золотого цвета, а золотой с красноватым оттенком, но ее сила была еще чище и мощнее прежней.
Цинь Хаосюань понял, что это была эссенция другого духовного растения, из которого изначально состояла пилюля. Он наполнил еще двадцать флаконов этой эссенцией и внимательно изучил внутреннюю структуру остатков. Она была невероятно сложной, с лабиринтом переплетающихся каналов, которые когда-то были полны эссенции, а теперь высохли. Желание научиться алхимии стало еще сильнее. «Если бы я мог создавать такие пилюли, насколько же проще стала бы моя культивация!»
Потратив еще немного времени, он приготовил десять пакетиков порошка. Они тоже были золотисто-красного цвета, но духовная ци в них была очень плотной. Он проглотил один пакетик и начал медитировать.
Пу Ханьчжун почти каждый вечер напоминал ему усердно культивировать, ведь только прорыв на новый уровень мог продлить жизнь, а жизнь — это основа всего для культиватора! Цинь Хаосюань и сам был трудолюбив, а под влиянием старшего брата стал еще усерднее. Будучи шаманским культиватором, он был физически намного выносливее обычных практиков, а его божественное сознание было сильным. Он был похож на неутомимого монстра культивации. Вихрь духовной ци размером с таз для умывания над его головой бешено втягивал энергию, питая его бессмертный росток и укрепляя его корень.
***
Когда действие порошка закончилось через три шичэня, была еще глубокая ночь. Вспомнив, что он уже два дня не был в Долине Абсолютного Яда, он лег на кровать, и его сознание вселилось в маленькую змейку, которая тут же устремилась в долину.
Цинь Хаосюань все больше осознавал важность божественного сознания. Оно было нужно не только для Техники Извлечения Эссенции, но и для атаки врагов, что могло спасти жизнь в критический момент. Поэтому он отправлялся в долину не только на поиски сокровищ, но и для тренировки своего сознания.
Он заметил, что каждый раз, когда его божественное сознание истощалось почти до предела, после дня отдыха оно становилось немного сильнее. Рост был незначительным, но ощутимым.
Прибыв в долину, Цинь Хаосюань направился прямиком к останкам гигантской обезьяны. Под двойным давлением — от самой долины и от скелета — он принялся тщательно искать сокровища. Хотя он уже давно не находил ничего ценного, он был уверен, что в долине еще много сокровищ. Если он их не нашел, значит, его уровень культивации был еще слишком низок, чтобы проникнуть глубже.
Когда его божественное сознание было почти на исходе, а время близилось к рассвету, он, хоть и с пустыми руками, удовлетворенно покинул долину и вернулся в свою комнату.
Пусть он и не нашел сокровищ, зато укрепил свое божественное сознание. В мире культивации оно было чрезвычайно важно: для алхимии, создания талисманов, массивов и, конечно же, для сражений. А главное — чем сильнее становилось его сознание, тем дальше он мог зайти в Долину Абсолютного Яда.
Цинь Хаосюань был уверен, что в огромной долине его ждет еще множество сокровищ.
***
Луна сменилась солнцем, наступил новый день.
Цинь Хаосюань открыл дверь и увидел своего старшего брата Пу Ханьчжуна, который только что вернулся. Вид у него был еще хуже, чем вчера.
— Старший брат, ты сегодня плохо выглядишь. Все в порядке? — с беспокойством спросил Цинь Хаосюань, глядя на его подавленное лицо.
Пу Ханьчжун несколько раз кашлянул, тяжело вздохнул и ответил:
— Со мной все в порядке. Но не с наставником!
— Что с наставником? — сердце Цинь Хаосюаня сжалось. Перед его глазами возникло доброе лицо Мастера Сюаньцзи.
— Кхм-кхм… У наставника почти истек срок жизни. Старший брат сказал, что если мы не найдем лекарство для продления жизни, то максимум через два-три года он… покинет этот мир! — от быстрой речи Пу Ханьчжун сильно раскашлялся, его землистое лицо побагровело. — Наставник так добр к нам, мы не можем просто сидеть и смотреть, как он угасает. Все братья из Зала Природы сейчас ищут способы найти такое лекарство.
— Что?! У наставника истекает срок жизни?
Руки и ноги Цинь Хаосюаня похолодели. Он видел Мастера Сюаньцзи всего дважды, но тот произвел на него глубокое впечатление. К тому же, за эти дни Пу Ханьчжун часто с благоговением упоминал своего наставника.
Цинь Хаосюань понимал, что Зал Природы, такой слабый, выживал среди четырех великих залов во многом благодаря Мастеру Сюаньцзи. Он был как орел, защищающий своих птенцов, молча расправляя крылья и укрывая учеников от всех невзгод. Хотя его уровень культивации был ниже, чем у личных учеников глав четырех залов, он был опорой и стержнем Зала Природы. Пока он был рядом, учеников меньше притесняли. Без него само существование зала было бы под вопросом.
При мысли о скорой кончине наставника даже пятидесятилетний Пу Ханьчжун не смог сдержать горечи. Его лицо помрачнело, а в глазах заблестели слезы.
Он пытался сдержаться, но не смог. Слезы покатились по его щекам, заполняя глубокие морщины.
Мужчины проливают кровь, а не слезы. Видя, как по лицу Пу Ханьчжуна текут слезы, Цинь Хаосюань не знал, как его утешить. Он лишь похлопал его по плечу и сказал:
— Старший брат, я тоже часть Зала Природы. Если я могу чем-то помочь, только скажи!
Пу Ханьчжун выдавил из себя слабую улыбку. Слова Цинь Хаосюаня согрели его, но чем мог помочь новичок, который был в секте всего три месяца?
Он встал, глубоко вздохнул и заметил на столе Цинь Хаосюаня алхимическую печь. После нескольких извлечений эссенции и приготовления порошка на дне скопилось много примесей.
Он молча достал новую печь и заменил старую. В его голосе прозвучала горечь:
— Младший брат Цинь, по правилам, во время твоего вступления на путь я, как твой наставник, должен был обеспечивать тебя всем необходимым. Но из-за болезни наставника мы с братьями собираем духовные камни, чтобы купить ему лекарство. Так что я больше не смогу тебе помогать…