Глава 39. В беде познается истинная дружба •
Глава 39. В беде познается истинная дружба
Подчиненный, следовавший за Гу Сяоюнем, спросил:
— Старший брат, как вы собираетесь разобраться с этим Цинем?
— Какого черта его трогать! — тихо выругался Гу Сяоюнь. — Ты что, не видел, что за ним стоит фиолетовое семя? Этот вопрос нужно обдумать позже. Посмотрим, может, удастся что-то сделать через два других фиолетовых семени…
— Но тогда, когда вы говорили с младшим братом Чжан Яном…
— Хе-хе… Чжан Ян что, считает меня идиотом? Думает, пара слов — и я тут же брошусь на Цинь Хаосюаня? За ним стоит фиолетовое семя! Если бы я тогда не показал Чжан Яну свой гнев на Цинь Хаосюаня, он бы и дальше искал способ меня спровоцировать. Мне что, мало позора? Я сделал вид, что зол, и теперь он на время оставит меня в покое и не будет унижать.
Говоря это, Гу Сяоюнь ускорил шаг, но мыслями все еще был поглощен тем, как заполучить поле Цинь Хаосюаня с духовным источником. Земля с духовным источником позволяла выращивать высокоуровневые травы. Столетний кровавый женьшень, который был у него сейчас, на его земле больше не рос. Пройдут двести, триста, пятьсот лет, а его целебная сила не изменится.
Нужна была высокоуровневая духовная земля! Гу Сяоюнь прекрасно понимал, что отобрать хорошую землю у других учеников будет еще сложнее. А если попросить посадить у них… то в будущем придется делиться урожаем. Сейчас… земля Цинь Хаосюаня была лучшим вариантом!
***
— Братец Хаосюань, когда я стану сильнее, я отправлю их всех на муки в Ледяной и Огненный Ад!
Сюй Юй говорила с негодованием, но Цинь Хаосюань лишь горько усмехнулся. Хотя Сюй Юй и Мужун Чао заступились за него, избавив от прямого столкновения с Гу Сяоюнем, они не могли защищать его вечно. Да и ему самому не нравилось жить, полагаясь на других. В таком коварном месте, как секта Тайчу, нужно было как можно скорее становиться сильнее. Только силой можно было защитить то, что принадлежит тебе по праву! Иначе тебя сожрут с костями.
После этого случая сонливость Цинь Хаосюаня почти прошла. Он видел, как другие изо всех сил таскают воду из духовного источника, чтобы улучшить свои поля. Узнав от Гу Сяоюня, что духовные земли тоже делятся на разные ранги, он перестал лениться, поднял пустое ведро и пошел за водой.
Таскать воду было тяжелым трудом, но это закаляло Сердце Дао. Для Цинь Хаосюаня, который стремился стать сильнее во всех отношениях, это тоже была своего рода практика. Культивация — это не только медитация и накопление ци. В последние дни он все больше внимания уделял закалке сердца, потому что накопление духовной энергии можно было ускорить с помощью пилюль и сокровищ, а вот состояние духа не улучшить никакими пилюлями.
***
Принеся около ста ведер, Цинь Хаосюань, хоть и был шаманом-культиватором, к полудню выдохся. Он сел на землю отдохнуть. В этот момент к нему подошел Мужун Чао, бросил на землю коромысло и уселся рядом на меже.
— Старший брат Цинь, спасибо, что вчера помог мне взрыхлить землю и принести воды.
Хотя в последние дни они сблизились, Цинь Хаосюань мало с ним общался и не понимал, что у этого парня на уме.
Цинь Хаосюань посмотрел на этого отпрыска аристократического рода и тепло улыбнулся:
— Это тебе спасибо, что помог мне утром.
Мужун Чао тоже улыбнулся, и его нерешительность исчезла.
— Старший брат Цинь, давай будем друзьями?
— Друзьями? — это слово из уст Мужун Чао немного удивило Цинь Хаосюаня. Он с улыбкой спросил: — Почему?
— С тобой и младшей сестрой Сюй я чувствую себя легко. Не нужно интриговать, не нужно обманывать друг друга. И в тебе есть какая-то необъяснимая притягательность, которой нет даже у тех троих с фиолетовыми семенами. Из всех двухсот учеников нашего набора, мне кажется, ты ближе всех к Дао.
— К Дао? — на лице Цинь Хаосюаня появилось растерянное выражение. Он словно пробормотал себе под нос: — Что такое Дао? Что оно из себя представляет?
Он замолчал надолго, глядя в бескрайнее небо, погруженный в свои мысли. Наконец, он очнулся и виновато сказал:
— Прости, я задумался.
— Ничего, старший брат Цинь. В каждом твоем слове, в каждом движении будто скрыта мудрость. Это видно даже по тому, как ты носишь воду. Ни Ли Цзин, ни Чжан Куан не сравнятся с тобой, а нам до тебя еще дальше.
— Старший брат Цинь, я родился в аристократической семье и с детства получал образование, основанное на строгих этических нормах. Но это лишь правила для простых смертных. От тебя я научился равенству и уважению, понял, что значит быть непреклонным. Культиватор должен быть непреклонным перед Небесами, чтобы достичь величия. Но если ты не можешь быть непреклонным даже перед людьми, о какой непреклонности перед Небесами может идти речь?
Слушая его, Цинь Хаосюань слегка улыбнулся.
— Старший брат Цинь, твои способности, может, и уступают моим, но ты на равных общаешься с Сюй Юй, ты нашел землю с духовным источником, и ты отплатил мне добром за зло, помогая мне! В последние дни все, включая людей Ли Цзина, смеялись надо мной, потому что я все еще не мог укорениться. Только вы с младшей сестрой Сюй не смеялись надо мной за спиной. Я очень хочу стать вашим другом. Если в будущем моя культивация, по счастливой случайности, превзойдет твою, я никогда не позволю таким негодяям, как Гу Сяоюнь, обижать тебя. И если смогу, я помогу тебе стать сильнее!
Цинь Хаосюань снова улыбнулся, чувствуя, как в сердце зарождается тепло. Судя по выражению лица Мужун Чао, он говорил от чистого сердца.
— Друзья — это те, кто помогают и поддерживают друг друга, делят горе и радость и никогда не добивают упавшего в беде. Если ты готов быть таким — мы друзья!
Услышав серьезные слова Цинь Хаосюаня, Мужун Чао решительно кивнул. Они посмотрели друг на друга, улыбнулись, и их ладони встретились в крепком рукопожатии.
***
В последующие дни все новички утром работали на полях, а днем занимались культивацией. На пятый день из комнаты Мужун Чао донеслись слабые колебания духовной энергии.
Мужун Чао укоренился!
Четырнадцать дней на укоренение. Хоть это и медленнее, чем у Чжан Яна, но на шесть дней быстрее, чем у нынешнего главы секты, Истинного Владыки Хуанлуна, которому потребовалось двадцать дней! Все пять учеников с особыми семенами укоренились, что не могло не радовать старейшину Чу. Он лично пришел в комнату Мужун Чао, чтобы похвалить и ободрить его.
Выйдя из комнаты, Мужун Чао заметил, что те, кто раньше насмехался над ним из лагеря Ли Цзина, теперь избегали его взгляда. Сам же Ли Цзин с улыбкой подошел поздравить его. Мужун Чао, научившись у Цинь Хаосюаня, ответил этому улыбчивому тигру холодно и сдержанно.
Ли Цзин хотел было продолжить разговор, но тут подошли Цинь Хаосюань и Сюй Юй. Увидев их, Мужун Чао перестал обращать внимание на любезничавшего с ним Ли Цзина и с улыбкой пошел им навстречу.
Если бы Ли Цзин не вынашивал план по сближению с Сюй Юй, он бы уже давно взорвался от такого публичного унижения. Но даже сейчас он мысленно поклялся: «Мужун Чао, ты еще пожалеешь. Как только я переманю Сюй Юй, я заставлю тебя молить о смерти, ты не сможешь ни жить, ни умереть! Ты заплатишь за свое предательство и покажешь остальным, что я, Ли Цзин, — не Чжан Куан!»
— Поздравляю, — улыбнулся Цинь Хаосюань. Всего одно слово, без лести, но полное искренности.
— Старший брат Цинь, я наконец-то укоренился! Теперь эти снобы не будут смотреть на меня свысока. Пойдем ко мне, я поделюсь с тобой своим опытом.
Цинь Хаосюань не стал отказываться. Хотя Сюй Юй уже делилась с ним своим опытом, она была обладательницей фиолетового семени, и ее способности были намного выше. Ее опыт, хоть и ценный, не совсем подходил ему. А вот опыт Мужун Чао с его серым семенем мог оказаться куда полезнее.
Под гневным взглядом Ли Цзина они втроем вошли в комнату. Это еще больше разозлило высокомерного принца, и он снова поклялся, что заставит Цинь Хаосюаня и Мужун Чао молить о смерти.
***
Прошло еще пять дней. Мужун Чао без утайки поделился своим опытом, что очень помогло Цинь Хаосюаню. Все эти дни он чувствовал, что вот-вот укоренится, но, словно беременная женщина при тяжелых родах, он долго ощущал схватки, а семя все не двигалось.
Этой ночью Цинь Хаосюань сидел в кустах и переваривал пилюлю, которую дал ему Мастер Гуюнь. После того, как тот ушел, он заглянул внутрь себя и с удивлением обнаружил, что его семя уже было опутано тонкими корешками.
«Разве бессмертный корень не должен быть одним главным стержнем, уходящим в Даньтянь? Почему у меня так много тонких боковых корней, а главного нигде не видно?»
Он долго размышлял, но не мог найти ответа. Спросить было не у кого, и он остался в неведении.
Он снова сел медитировать, направляя духовную энергию в семя. Оно, как и в последние дни, снова начало подрагивать, готовясь к укоренению. Цинь Хаосюань, уже привыкший к этим ложным тревогам, не обратил внимания и продолжал вливать энергию.
Когда он был полностью сосредоточен на поглощении энергии и нейтрализации остатков силы Золотого Лотоса, его сердце внезапно екнуло, а семя внутри него начало сильно дрожать.
«Что происходит?» — он прекратил подачу энергии, но дрожь лишь усилилась. Ни Сюй Юй, ни Мужун Чао не упоминали о такой сильной вибрации. Может, это из-за мутации его семени? Или из-за того, что оно впитало яд Пилюли Коррозии, и теперь снова мутирует?
Но сейчас было не время для догадок. Если так продолжать, можно породить демона сердца. Он быстро отогнал все лишние мысли, сохраняя единство и спокойствие, и стал молча наблюдать за изменениями.
Во время дрожи из трещины в семени начали появляться тонкие корешки. Их было около сотни. Они полностью оплели семя, а затем устремились в Даньтянь Цинь Хаосюаня.