Том 3. Глава 24. Каждому свое •
Е Шаофэн неподвижно стоял в этом зале. Кровь стекала по его подбородку, но постепенно она перестала течь.
Этот лектор в черном не собирался по-настоящему убивать его. Его пальцы оставили лишь две небольшие вмятины на его горле.
Его соперник сказал, что он всего лишь лектор факультета Государственного управления, что его сила среди всех преподавателей Академии Циньлуан находилась на начальном уровне.
Смешно. Будучи героической фигурой новой волны Имперского Города, Е Шаофэн редко встречал себе равных среди совершенствующихся того же уровня. И все же он не мог победить рядового преподавателя Академии Циньлуан. Его сердце наполнилось горечью.
Его соперник понес некоторый ущерб. Его плечо было разбито, но разве это сравниться с тем, что Е Шаофэн не просто проиграл, он, фактически, погиб. Вопрос в том, что скромный лектор его просто-напросто пощадил, хотя вряд ли из-за милосердия.
Е Шаофэн понял, почему тут так горды и высокомерны. Потому, что практикующие того же уровня из Академии Циньлуаны — совсем другие люди.
Именно поэтому они и представляют опасность, и нуждаются в ограничении…
…
Е Шаофэн поклонился лектору в черном, который стоял у двери, а затем сказал: — Сегодня я смог многому научиться у мистера. Однако независимо от того, насколько вы сильны, вы все равно являетесь подданными императора. Если бы все могущественные люди чрезмерно гордились своими способностями, разве Юньцинь был бы нынешним Юньцинем?
Лектор в черном не смотрел на Е Шаофэна. Однако он подумал: «Все это так. Однако половина территории Империи, ее гор и рек, кто все это захватил?».
Янь Шаоцин и Фэн Цяньхан тоже предавались мыслям. Если бы директор Чжан был бы сейчас в Академии Циньлуан, то нынешний император не осмелился бы требовать от Академии передачи методов подготовки и выращивания талантов. Но даже и сейчас это зависело от пожеланий самой Академии.
Вот почему им оставалось только ждать.
На самом деле, Ян Шаоцин, который имел репутацию гения в Имперском Городе, начиная с молодых лет ясно понимал, что попытки вмешательства в дела Академии Циньлуан чрезвычайно бессмысленны и нелепы.
Однако чем дальше он поднимался по карьерной лестнице, тем яснее он понимал и то, почему и император на драконьем троне, и те старики за слоями занавесок, всегда пытались совершать эти бессмысленные поступки: Академия Циньлуан слишком сильна и высокомерна. Кто может сказать наверняка, что произойдет в будущем, если нынешние люди Академии начнут вмешиваться в Имперскую власть, пусть даже незначительно?
Если бы придворных советников Империи Юньцинь спросили об этом, подавляющее большинство ответило бы, что Академия определенно не сделает ничего неблагоприятного для Империи Юньцинь. Однако никто из них не смог бы поклясться, что Академия Циньлуан останется такой навсегда, что она останется верной Императору.
На Академию Циньлуан Империя могла положиться. Но, одновременно, Империя должна быть насторожена. Крайне противоречивая ситуация…
…
Сумерки опустились на Академию Циньлуан. По прошествии долгой темной ночи отблески рассвета снова легли на святую землю Империи, освещая этот высокий и ничем не украшенный зал.
…
На пиках Академии уже явилось начальное лето. Однако в большинстве других областей горного хребта Небесного Вознесения погода все еще была чрезвычайно холодной, а растения сохраняли золотой цвет.
Линь Си и все другие студенты отправились в путь до того, как первые лучи рассвета опустились на Академию. Они продвигались к северо-западу. Как и раньше у них был на каждого: однодневный запас пресной воды, черный плащ, защищающий от холода, а также «зловонное яйцо», которое они могли использовать только в случае крайней опасности.
«Зловонное яйцо» было сферой, созданной Академией из нескольких видов уникальных лекарственных трав. Если раздавить внешнюю оболочку, то пойдет желтый дым, он используется в качестве средства сигнальной связи.
Поскольку сфера была похожа на куриное яйцо, а запах дыма был крайне неприятным, Студенты академии обычно называли это «Зловонным яйцом».
Курс «Выживание в дикой природе» проходил в течение семи дней. Первые два дня использовались для выживания в форме «Полуснежные равнины», а затем Линь Си и другие должны были провести три дня в совершенно незнакомой среде.
Всю еду нужно было находить самостоятельно, кроме того, правила курса заключались в том, что любая обнаруженная еда могла использоваться только человеком, нашедшим её.
Таким образом студенты Самообороны были разбросаны по местности. Даже Линь Си, Тан Кэ, Хуа Цзиюэ и другие находились на расстоянии нескольких сотен шагов между собой, продвигаясь вперед в поисках того, что можно было съесть.
Когда они только обогнули самый дальний северо-западный пик академии, и вошли в пространство желтой сухой травы пустоши, раскинувшейся за пределами Академии, Линь Си и все другие были ошеломлены.
Далеко впереди, то тут, то там, мелькали группы студентов. Они появлялись в пустыне с высокой сухой желтой травой, и исчезали.
— Факультет Естественных искусств?
— Есть люди и из Государственного управления, и из Внутренних исследований…
— Что происходит? Почему они все тоже вышли?
…
Линь Си увидел, что некоторые из тех студентов приближаются к нему. Вскоре он рассмотрел их. Там были Мэн Бай, чрезвычайно серьезный Чжан Пин, и даже несколько студентов Медицинского факультета. Среди последних он увидел Гао Яньань и Цзян Юйэр.
— Почему вы все здесь, куда вы направляетесь? — Линь Си, поприветствовав Мэн Бая, сразу же задал ему этот вопрос.
— Что, вы не знали? — лицо Мэн Бая было совершенно угрюмым. — На этот раз не только ваш факультет Самообороны, но и все другие факультеты получили указание пройти обучение по выживанию в дикой природе.
Лин Си похлопал Мэн Бая по плечу, сказав: — Значит, вы тоже спешите с нами к Полуснежным равнинам?
Мэн Бай горестно кивнул: — Да. Я чувствую, что это не совсем честно! Линь Си, это обязательный курс вашего факультета, и вы, ребята, уже проходили его несколько раз.
И теперь мы должны искать еду, причем в том же месте, что и вы, ребята. Как как же мы можем победить вас? Кроме того, вы даже не имеете права поделиться со мной найденным. Скоро ваш факультет будет сыт. А мы будем томиться от голода.
Линь Си хотел рассмеяться, но передумал, чтобы не обижать Мэн Бая.
— Не волнуйтесь, я научу вас кое-чему по пути. Кроме того, исходя из нашего прошлого опыта, уметь находить еду самим — не слишком большая проблема. Пустошь большая… еды хватит на всех.
В это время подошел Чжан Пин. Линь Си приветствовал его с улыбкой.
С тех пор, как распространилась его прозвище «небесного избранника весом в девяноста джин», многие из студентов вообще боялись связываться с ним. Однако Чжан Пин подбежал к нему и без колебаний поприветствовал его, как и положено настоящим друзьям.
С тех пор, как он поступил в Академию, кожа Чжан Пина стала немного более загорелой, а аура, которую он испускал, была устойчивой и энергичной.
— Линь Си, я тоже слышал о вашем романе с Лю Цзыюем. Вы действительно уверены, что превзойдете его в течение месяца? — спросил его Чжан Пин.
Линь Си усмехнулся, а затем мягко спросил: — Как выглядит ваше нынешнее совершенствование?
Чжан Пин в замешательстве посмотрел на Линь Си и ответил: — Примерно сто пятьдесят джин, но это все еще довольно далеко от среднего уровня Рыцаря Души.
Линь Си засмеялся, а затем протянул руку. — Используйте всю свою силу, чтобы сжать мою руку.
Чжан Пин с силой сжал его руку, и сразу после этого на его лице появилось странное выражение. Хотя он явно использовал всю силу, и его лицо сильно покраснело, а мышцы рук вздулись до предела, Линь Си с улыбкой смотрел на него, не испытывая никакого дискомфорта. Чжан Пин изумился.
Через некоторое время Чжан Пин, глубоко вздохнул, отпустил руку Линь Си. Он посмотрел на свою слегка покрасневшую ладонь и нахмурился.
Линь Си показал свою ладонь, без всяких признаков ущерба или красноты. — Если я скажу, что тот результат я получил потому, что учитель, который преподает нам боевые навыки, не любит меня, и воспользовался тем, что у меня не осталось сил после тренировок, вы мне поверите?
Чжан Пин нахмурился.
Линь Си вдруг увидел за его спиной бледнолицого юношу, который в одиночестве ходил по пустоши. Его волосы были золотистыми, как полуденное солнце.
Линь Си сразу узнал этого человека. Это был парень из семьи Юхуа из факультета Духовных жертвоприношений.
«Хорошее вино и прекрасная еда только притупят волю и душу, отвага и верность, шрамы и закалка — это самая ослепительная слава…»
Худой и слабый, с бледным лицом Юхуа Тяньцзи отделился от студентов Академии, которые жаловались на то, что они определенно будут страдать в грядущие дни, и повторял эти слова внутри себя.
Он вытащил несколько травинок из мелководной грязевой ямы, положил их в рот и стал медленно жевать. Горечь и неприятный вкус для других были для него сладкими, как сироп.
Этот лектор в черном не собирался по-настоящему убивать его. Его пальцы оставили лишь две небольшие вмятины на его горле.
Его соперник сказал, что он всего лишь лектор факультета Государственного управления, что его сила среди всех преподавателей Академии Циньлуан находилась на начальном уровне.
Смешно. Будучи героической фигурой новой волны Имперского Города, Е Шаофэн редко встречал себе равных среди совершенствующихся того же уровня. И все же он не мог победить рядового преподавателя Академии Циньлуан. Его сердце наполнилось горечью.
Его соперник понес некоторый ущерб. Его плечо было разбито, но разве это сравниться с тем, что Е Шаофэн не просто проиграл, он, фактически, погиб. Вопрос в том, что скромный лектор его просто-напросто пощадил, хотя вряд ли из-за милосердия.
Е Шаофэн понял, почему тут так горды и высокомерны. Потому, что практикующие того же уровня из Академии Циньлуаны — совсем другие люди.
Именно поэтому они и представляют опасность, и нуждаются в ограничении…
…
Е Шаофэн поклонился лектору в черном, который стоял у двери, а затем сказал: — Сегодня я смог многому научиться у мистера. Однако независимо от того, насколько вы сильны, вы все равно являетесь подданными императора. Если бы все могущественные люди чрезмерно гордились своими способностями, разве Юньцинь был бы нынешним Юньцинем?
Лектор в черном не смотрел на Е Шаофэна. Однако он подумал: «Все это так. Однако половина территории Империи, ее гор и рек, кто все это захватил?».
Янь Шаоцин и Фэн Цяньхан тоже предавались мыслям. Если бы директор Чжан был бы сейчас в Академии Циньлуан, то нынешний император не осмелился бы требовать от Академии передачи методов подготовки и выращивания талантов. Но даже и сейчас это зависело от пожеланий самой Академии.
Вот почему им оставалось только ждать.
На самом деле, Ян Шаоцин, который имел репутацию гения в Имперском Городе, начиная с молодых лет ясно понимал, что попытки вмешательства в дела Академии Циньлуан чрезвычайно бессмысленны и нелепы.
Однако чем дальше он поднимался по карьерной лестнице, тем яснее он понимал и то, почему и император на драконьем троне, и те старики за слоями занавесок, всегда пытались совершать эти бессмысленные поступки: Академия Циньлуан слишком сильна и высокомерна. Кто может сказать наверняка, что произойдет в будущем, если нынешние люди Академии начнут вмешиваться в Имперскую власть, пусть даже незначительно?
Если бы придворных советников Империи Юньцинь спросили об этом, подавляющее большинство ответило бы, что Академия определенно не сделает ничего неблагоприятного для Империи Юньцинь. Однако никто из них не смог бы поклясться, что Академия Циньлуан останется такой навсегда, что она останется верной Императору.
На Академию Циньлуан Империя могла положиться. Но, одновременно, Империя должна быть насторожена. Крайне противоречивая ситуация…
…
Сумерки опустились на Академию Циньлуан. По прошествии долгой темной ночи отблески рассвета снова легли на святую землю Империи, освещая этот высокий и ничем не украшенный зал.
…
На пиках Академии уже явилось начальное лето. Однако в большинстве других областей горного хребта Небесного Вознесения погода все еще была чрезвычайно холодной, а растения сохраняли золотой цвет.
Линь Си и все другие студенты отправились в путь до того, как первые лучи рассвета опустились на Академию. Они продвигались к северо-западу. Как и раньше у них был на каждого: однодневный запас пресной воды, черный плащ, защищающий от холода, а также «зловонное яйцо», которое они могли использовать только в случае крайней опасности.
«Зловонное яйцо» было сферой, созданной Академией из нескольких видов уникальных лекарственных трав. Если раздавить внешнюю оболочку, то пойдет желтый дым, он используется в качестве средства сигнальной связи.
Поскольку сфера была похожа на куриное яйцо, а запах дыма был крайне неприятным, Студенты академии обычно называли это «Зловонным яйцом».
Курс «Выживание в дикой природе» проходил в течение семи дней. Первые два дня использовались для выживания в форме «Полуснежные равнины», а затем Линь Си и другие должны были провести три дня в совершенно незнакомой среде.
Всю еду нужно было находить самостоятельно, кроме того, правила курса заключались в том, что любая обнаруженная еда могла использоваться только человеком, нашедшим её.
Таким образом студенты Самообороны были разбросаны по местности. Даже Линь Си, Тан Кэ, Хуа Цзиюэ и другие находились на расстоянии нескольких сотен шагов между собой, продвигаясь вперед в поисках того, что можно было съесть.
Когда они только обогнули самый дальний северо-западный пик академии, и вошли в пространство желтой сухой травы пустоши, раскинувшейся за пределами Академии, Линь Си и все другие были ошеломлены.
Далеко впереди, то тут, то там, мелькали группы студентов. Они появлялись в пустыне с высокой сухой желтой травой, и исчезали.
— Есть люди и из Государственного управления, и из Внутренних исследований…
— Что происходит? Почему они все тоже вышли?
…
Линь Си увидел, что некоторые из тех студентов приближаются к нему. Вскоре он рассмотрел их. Там были Мэн Бай, чрезвычайно серьезный Чжан Пин, и даже несколько студентов Медицинского факультета. Среди последних он увидел Гао Яньань и Цзян Юйэр.
— Почему вы все здесь, куда вы направляетесь? — Линь Си, поприветствовав Мэн Бая, сразу же задал ему этот вопрос.
— Что, вы не знали? — лицо Мэн Бая было совершенно угрюмым. — На этот раз не только ваш факультет Самообороны, но и все другие факультеты получили указание пройти обучение по выживанию в дикой природе.
Лин Си похлопал Мэн Бая по плечу, сказав: — Значит, вы тоже спешите с нами к Полуснежным равнинам?
Мэн Бай горестно кивнул: — Да. Я чувствую, что это не совсем честно! Линь Си, это обязательный курс вашего факультета, и вы, ребята, уже проходили его несколько раз.
И теперь мы должны искать еду, причем в том же месте, что и вы, ребята. Как как же мы можем победить вас? Кроме того, вы даже не имеете права поделиться со мной найденным. Скоро ваш факультет будет сыт. А мы будем томиться от голода.
Линь Си хотел рассмеяться, но передумал, чтобы не обижать Мэн Бая.
— Не волнуйтесь, я научу вас кое-чему по пути. Кроме того, исходя из нашего прошлого опыта, уметь находить еду самим — не слишком большая проблема. Пустошь большая… еды хватит на всех.
В это время подошел Чжан Пин. Линь Си приветствовал его с улыбкой.
С тех пор, как распространилась его прозвище «небесного избранника весом в девяноста джин», многие из студентов вообще боялись связываться с ним. Однако Чжан Пин подбежал к нему и без колебаний поприветствовал его, как и положено настоящим друзьям.
С тех пор, как он поступил в Академию, кожа Чжан Пина стала немного более загорелой, а аура, которую он испускал, была устойчивой и энергичной.
— Линь Си, я тоже слышал о вашем романе с Лю Цзыюем. Вы действительно уверены, что превзойдете его в течение месяца? — спросил его Чжан Пин.
Линь Си усмехнулся, а затем мягко спросил: — Как выглядит ваше нынешнее совершенствование?
Чжан Пин в замешательстве посмотрел на Линь Си и ответил: — Примерно сто пятьдесят джин, но это все еще довольно далеко от среднего уровня Рыцаря Души.
Линь Си засмеялся, а затем протянул руку. — Используйте всю свою силу, чтобы сжать мою руку.
Чжан Пин с силой сжал его руку, и сразу после этого на его лице появилось странное выражение. Хотя он явно использовал всю силу, и его лицо сильно покраснело, а мышцы рук вздулись до предела, Линь Си с улыбкой смотрел на него, не испытывая никакого дискомфорта. Чжан Пин изумился.
Через некоторое время Чжан Пин, глубоко вздохнул, отпустил руку Линь Си. Он посмотрел на свою слегка покрасневшую ладонь и нахмурился.
Линь Си показал свою ладонь, без всяких признаков ущерба или красноты. — Если я скажу, что тот результат я получил потому, что учитель, который преподает нам боевые навыки, не любит меня, и воспользовался тем, что у меня не осталось сил после тренировок, вы мне поверите?
Чжан Пин нахмурился.
Линь Си вдруг увидел за его спиной бледнолицого юношу, который в одиночестве ходил по пустоши. Его волосы были золотистыми, как полуденное солнце.
Линь Си сразу узнал этого человека. Это был парень из семьи Юхуа из факультета Духовных жертвоприношений.
«Хорошее вино и прекрасная еда только притупят волю и душу, отвага и верность, шрамы и закалка — это самая ослепительная слава…»
Худой и слабый, с бледным лицом Юхуа Тяньцзи отделился от студентов Академии, которые жаловались на то, что они определенно будут страдать в грядущие дни, и повторял эти слова внутри себя.
Он вытащил несколько травинок из мелководной грязевой ямы, положил их в рот и стал медленно жевать. Горечь и неприятный вкус для других были для него сладкими, как сироп.
Закладка