Глава 138. Прогуляемся? (2)

Я встретила главного героя в Тюрьме

В конце концов, у меня была амнезия, поэтому мой вопрос казался вполне рациональным.

Акила моргнул и закричал. Я удивилась такой реакции.

— Почему ты вдруг кричишь?

Птица неистово щебетала у меня на ладони, а я только удивленно смотрела на нее.

Чик-чирик! Чирик! Чирик!

— Ты так отвечаешь на мой вопрос?

— …Это да или нет?

В видении Яна выглядела очень слабой. Было странно, что такую больную девушку держали под проливным дождем, но я подумала, что этому, должно быть, была причина.

Чирик! Чирик! Чирик!

— Хорошо, хорошо. Кажется, ты переживаешь за нас.

Чирик! Чирик! Чирик!

— Не волнуйся, мы с ним обязательно поладим, — равнодушно ответила я.

В первые дни знакомства с Чейзером, я ничего к нему не чувствовала.

Все, что я до сих пор говорила, мне самой казалось противоречивым.

Вы когда-нибудь испытывали к кому-либо противоречивые чувства?

Он милый, но я не могу поверить в его доброту. Он открыл мне свое безумие, но все еще сохранял образ персонажа из книги! Он продолжал смотреть на меня особенно нежно.

— Я знаю, он просто старался защитить меня.

Этот человек действительно трудился, не покладая рук, лишь бы защитить меня.

Я даже не могу подсчитать, сколько было угроз в мою сторону. Их было так много, и все они были действительно опасными, но за ними и правда, стоял не Чейзер.

Я также поняла, насколько плохим человеком был герцог Домулит.

Были, конечно, преступления, совершенные и самим Чейзером, но по большей части герцог открыто обвинял собственного сына в том, что тот не совершал.

“Ну почему в этом романе все мужчины — такие отбросы?”

Медленно опустив голову, я увидела цепь, свисающую с моей лодыжки. Эта цепь тоже вызывала у меня противоречивые чувства.

— Не знаю, почему ты так волнуешься.

Эта цепь, возможно, и была символом искупления, но она в какой-то степени спасла мне жизнь.

— Разве я могу ненавидеть того, кто рисковал собой, спасая мне жизнь? Я не такая жестокая.

И все же человек, который время от времени спасал мне жизнь, был просто злодеем.

Теперь даже эта противоречивость исчезла.

Я подняла голову и взглянула на небо. Контрастируя с мрачным дождливым пейзажем из видения, нынешний небосвод казался особенно голубым.

— Может, прогуляемся?

Я протянула руку.

Чирик?

Акила удивленно склонил голову.

Глядя на воробушка, казалось, что он примерно понимает, о чем я говорю. Но смогу ли я вот так скоро овладеть языком птиц?

Я постаралась изобразить жестом то, что хотела ему донести.

— Пойдем вместе?

Чирик!

Акила затрепетал маленькими крыльями, как бы в предвкушении. Как будто не в силах скрыть своего волнения, он вдруг вернулся в форму орла.

— Эй, эй! Подумай о своем размере, ох!

Внезапно мое лицо практически уткнулось в его перья, и я выдохнула.

Акила пах Чейзером.

Я едва убрала увеличившуюся в размерах птицу от себя и глубоко вздохнула.

И почему меня вдруг окружает так много животных?

Так или иначе, Акила отчаянно терся теперь своим мощным клювом о мою щеку.

Урурук.

— Хорошо, хорошо. Прекрати.

Такими темпами можно и дрессировщицей устроиться. Я покачала головой и обернулась через плечо.

— Ты тоже выходи.

— Я, я, я… что ты имеешь в виду? Мяу?

— Ну, долго мне ждать?

Я подняла руку, но испуганный Пудинг не двинулся с места.

Почему его испуганная мордочка напоминает мне Рикдориана в форме зверя?

— Акила.

Я повернулась к птице.

— Я обещаю хорошо ладить с Чейзером, так что и ты пообещай, поладить с Пудингом.

Я кивнула в сторону Пудинга.

Говорят, что у людей формируется привязанность к чему-либо с того момента, как предмету дают имя. Будь то животные или вещи. Я не была исключением.

— Я в ответе за этого малыша, и я дала ему имя.

Хотя я знала, что рано или поздно должна буду отпустить его, я не могла не привязаться к бедному малышу, которому стала опекуном.

— Можешь пообещать мне?

Мягко спросила я, почесав Акилу над клювом.

Хотя Акила и был ужасным монстром, способным сжигать все вокруг своим пламенем, для меня он был хорошей птицей.

Глаза Акилы расширились, когда он уставился на Пудинга.

Шух-шух.

Я знала, что взмах крыльев был жестом примирения.

Как будто одно животное приняло другое, и когда Пудинг почувствовал это, он рискнул подойти ближе. Пушистый зверь забрался мне на руку и потерся щекой о мою ладонь.

— Разговариваешь с этим страшилищем. Человек, ты потрясающая!

— Между прочим, это только для тебя он страшный. Для меня, это хорошая птичка.

Я слегка улыбнулась и приоткрыла дверь, выпуская свой зверинец.