Глава 136. Кот Пудинг (4) •
Оба животных, казалось, пребывали в растерянности, но не испугались того, что стали меньше.
— Я думал, что даже если они и не выглядят мило, то по крайней мере — круто.
Я неохотно признала:
— Крутые вещи мне тоже нравятся.
Уши Ратана в ответ на мои слова встали торчком, он подошел ко мне и потерся мордочкой о мою ногу.
… Выглядят, совсем как обычные животные.
На мгновение я задумалась, действительно ли они божества-хранители, но тут же покачала головой.
Акила способен сжечь дотла что угодно, а Ратан, преследуя злоумышленников, не отступит ни перед чем, пока не настигнет свою добычу.
Сила этих двух животных ощущалась даже в изменившихся маленьких телах.
— …Я устала и хочу отдохнуть.
Кажется, что напряжение между нами ослабло после трансформации животных Чейзера. У него действительно талант к общению с людьми.
Мне это было только на пользу.
— Могу я пойти, если мы закончили разговор?
Я хотела отстраниться от него, но он все еще держал меня за руку.
Если подумать, между этим человеком и Рикдорианом была еще одна общая черта.
Они оба любят прижиматься, держась за руки. Кто бы мог подумать.
Мне показалось, что я не могу по собственному желанию высвободить руку, поэтому мне стало немного жутко.
— Сестренка, тебе не нужно спрашивать у меня разрешения. Нет, ты единственная, кому не нужно спрашивать.
— Хорошо, я пойду.
— И все же, Яна…
Если бы его голос был губкой, то сожми я ее, из нее просочился бы сладкий тягучий мед. Таким человеком он был — не стыдился произносить кровавые речи мягким голосом.
— Неужели нет других причин?
Он также был человеком, который небрежно бросал даже такие пронзительные слова, как сейчас.
— Тебе он просто понравился?
— Да, просто понравился, — произнесла я, затем быстро добавила, — Здесь ведь так тихо. У меня есть старший брат и маленький волшебник, но … у меня ведь, совсем нет друзей, верно?
Не знаю, были ли у «Яны» настоящие друзья.
Все, что я знала, это то, что ее подруга рано ушла из жизни. Яна тогда и сама была очень юной.
— Друзей?
Я придумала, только чтобы убедить Чейзера. Это не входило в мои планы, но, похоже, сработало даже лучше, чем я ожидала.
Он улыбнулся, но выглядел при этом обеспокоенно. Подняв уголки губ, он спросил меня:
— Меня тебе мало?
Я не хотела отвечать на этот вопрос однозначными «да» или «нет», поэтому, просто промолчала. Он продолжал улыбаться, как и раньше.
Вот только глаза его совсем не улыбались, даже несмотря на красивую улыбку, они внимательно смотрели на меня.
— Стало быть… друг.
— Если тебе нужен друг, тебе следовало сказать мне об этом.
— … А?
— Я понял. Раз не было никакой другой причины, то все в порядке.
Он улыбнулся еще шире.
— Можешь оставить его себе. Но… пожалуйста, не люби его больше, чем меня.
Дело не в том, что до этого он слишком сильно сжимал мою руку, но кожа вдруг ощутила покалывание. Поэтому я спрятала ее за спину и, немного размяв пальцы, вновь подхватила двумя руками снежного барса.
— Отдыхай, сестренка.
Что ж, “отдых” в привычном понимании вряд ли мне светит.
Я развернулась и зашагала прочь, игнорируя странное беспокойство, которое зарождалось с началом чего-то другого.
Лязг. Лязг.
Ясный звук цепей эхом возвещал по всему особняку о моем присутствии.
***
Несколько дней я практически не выпускала снежного барса из рук. Я знала, что он со мной лишь на время, но все равно назвала его Пудингом. На то не было особой причины, просто мне очень нравилось это лакомство.
В тот день я как раз ела пудинг, так что имя само пришло мне на ум.
Снежный барс пытался возразить, сказав, что это имя не несет в себе никакого достоинства. Но права голоса у него не было, поэтому ему не оставалось ничего, кроме как смириться.
Одним словом, другие варианты ему понравились куда меньше.
— Брокколи? Что это, мяу?
Когда я показала ему брокколи, недовольство по поводу “Пудинга” прошло само собой.
Мы так и проводили каждый день вместе, и все было как раньше, за исключением одной новой особенности.
Ратан и Акила теперь постоянно появлялись возле нас — и оба, по-прежнему, в образе детеныша ягуара и маленького воробушка.
Ладно ягуар превратился в детеныша, но почему Акила — воробей?
Разве он не должен был стать, ну, скажем, птенчиком орла?
— Они, они здесь, мяу! Человек, они здесь!
Мяяяу, рряв, уууу!
— Человек! Забери меня, мяу! Он клюнул меня! Клюнул своим клювом!
Ауаууу! Мряявк! Мряявк!
— Ладно. Но разве ты не можешь выбрать что-то одно, человеческий голос или звериный рык?
У меня от этого раздвоения в голосе разболелась голова, потому что в ушах постоянно звенит с обеих сторон. Однако Пудинг ответил, что это невозможно контролировать, и я сдалась.
Вместо этого я повернула голову.
— Привет, Акила.
Сегодня Акила пришел без Ратана. Черный воробушек запищал и защебетал.
Если подумать, я понимала речь Пудинга, но почему не могу понять Акилу и Ратана?
Я имею в виду, это странно.