Глава 583 - Моя наставница •
Я смотрю на неё некоторое время, прежде чем спросить:
— Правительница Жадности?
— Лучше называй меня Руби.
— Руби, которую я знал, мертва. Ты не она.
— Это правда, но мне нравилось, как вы с ней ладили. Я тоже этого хочу.
— Какая жадность.
— Именно, — она улыбается. — Твоя ученица милая, знаешь. Я дала обещание твоему двойнику, так что слежу, чтобы Зависть не тронул её. Он даже отправил один из своих сосудов, чтобы убить её, но я с ним разобралась.
— Спасибо. Если смогу, отплачу.
— Не надо, я делаю это из-за обещания и потому что хочу, — она будто вспоминает что-то. — О, и Зависть отправил ещё один сосуд на Землю.
Мои мысли замирают.
— Что? Разве Земля не защищена, пока мы в обучении? Лумораны говорили, что после старта обучения есть десятилетняя фаза без атак.
— Верно, но сосуд Зависти не на Земле. Он сидит на вашей Луне и наблюдает за планетой. Детский сад, правда?
— Только согласиться могу. И раз ты тут, задам вопрос.
— Спрашивай, пока ждём её.
— Есть способ вытащить воспоминания Беляша из моей головы?
Она сразу понимает, но качает головой:
— Правила уже слишком вывернуты. Это невозможно. Как тебе сказали, единственный путь — чтобы остатки луркера захватили твой разум, но тогда он кончит так же, как она и тот линтари. Но…
— Но? — подгоняю я.
— Иногда я бываю честной, так что скажу: даже если бы был шанс, я бы не помогла. Не считай меня альтруисткой.
— Знаю.
— Хорошо, — кивает она, продолжая улыбаться.
— Так мы ждём её? Она вообще может сюда попасть?
— Да, я оставила проход, так что она должна справиться. Я буду разочарована, если нет.
Только она это говорит, как воздух разрывается. Длинная, чёрная, рваная щель. Из одного конца торчит чёрное лезвие кинжала, разрезавшее её. Оттуда хлещет тошнотворно огромное количество Маны, такой плотной, что воздух начинает искажаться.
Как чудовище, Лиссандра проламывается внутрь, растягивая щель. Её Мана бурлит, как пламя, не гаснущее в метели. Она выходит, щель схлопывается с громким ударом, воздух дрожит, как лес после бури.
Лиссандра смотрит на меня, но затем её взгляд переходит на Правительницу Жадности.
— Опоздала, фальшивка, — говорит Правительница Жадности с той же приклеенной улыбкой.
— Ты зовёшь меня фальшивкой? Руби когда-то звала меня Госпожой, — спокойно отвечает Лиссандра, не теряя хладнокровия.
Впервые Правительница Жадности показывает злость. Улыбка трескается, под ней — гнев, жгучий, с примесью ненависти.
— Моя Госпожа погибла тысячелетия назад в величайшей битве, что видела эта Система. Она пала от самого могучего Правителя Гордыни, что когда-либо жил, и никто другой не мог с ней тягаться на пике, — она замолкает, ненависть искажает пространство вокруг. — Но я убью того ублюдка, чего бы это ни стоило. А ты, фальшивка, — жалкая подделка. Тень великой Госпожи Лиссандры. Так что нет, я не буду звать тебя Госпожой.
— Хо? — Лиссандра выглядит забавляющейся, и пока Правительница Жадности бесится, она остаётся уверенно спокойной. — Тут я с тобой согласна. Ученица, которую я знала, тоже мертва. Я сама оборвала её фальшивую жизнь, чтобы она не жила тенью.
— Вы все — имитации, — Правительница Жадности делает паузу. — Но даже имитации Госпожи были мощными. Фальшивка, я помню, как мы с другими Правителями сносили старые этажи обучения и строили новые. Уже тогда имитации Леди Лиссандры чуяли, что с этим местом и с ними что-то не так. Они либо вырезали всех участников, либо рвались с этажей, пытаясь сбежать из обучения. Чтобы это остановить, второй этаж переделывали кучу раз.
Правительница Жадности улыбается. Гордо, с воспоминаниями в жёлтых глазах.
— Остальные хотели изменить имитацию Леди Лиссандры, обрезать воспоминания, урезать способности. Через несколько десятилетий я согласилась, после того как она чуть не прорвалась на тринадцатый этаж. Но знаешь, что было, когда мы её подрезали? Эти урезанные имитации просто сидели и смотрели на участников, а потом самоуничтожались, нанося максимальный урон. Мы потеряли сотни обучений так.
Она коротко смеётся, улыбка становится жуткой.
— Понадобилось до хрена попыток, чтобы создать версию, которая хоть немного сотрудничала. Мы даже перестроили второй этаж. Создали сеттинг с богами, в которых она верила, заблокировали её знания о Правителях и добавили другие ограничения. И всё равно она иногда срывается и устраивает резню.
Правительница Жадности смотрит на Лиссандру.
— Тогда я правда хотела её снова увидеть. Может, даже надеялась, что она сбежит, когда выбирала сеттинг для своего этажа. Хотела я её рядом или видеть, как она дерётся и убивает того ублюдка, которого я до сих пор не могу завалить? Хотела дать ей второй шанс против него? Я была молодой и глупой. Но чем дольше смотрела, тем больше понимала, что моей Госпожи нет. Моей Госпожи, с которой я провела годы. С которой мы шатались по Системе, воевали, исследовали планеты и наши способности, бились с сильнейшими Правителями и Абсолютами, видели существ старше самой Системы. Так что мне было любопытно, что я почувствую, встретив тебя. Но ты — ещё одна жалкая имитация. Задравшая нос, не понимающая своего места. Мерзкий червь в теле моей любимой Госпожи.
Лиссандра кивает и спрашивает:
— Знаешь, какой Подкласс я выбрала?
Рыжеволосая встречает её взгляд и кивает:
— Леди Лиссандра была Гордыней, но да, я знаю, что ты выбрала на этот раз.
Лиссандра медленно идёт к ней, глядя в упор:
— А знаешь, почему?
— Потому что хочешь убить меня, фальшивка? — Правительница Жадности разводит руки в медленном, вызывающем жесте. Её настоящая Мана просачивается в воздух. Земля дрожит, пространство трещит, будто готово разорваться под её аурой.
— Да, — кивает Лиссандра. — Я убью ученицу, которая не настоящая моя ученица. Накажу её за то, что она сделала, и за то, что позволила использовать даже имитацию своей Госпожи вот так.
Рыжеволосая разражается смехом, но Лиссандра не дрогнет. Её решимость непоколебима.
Всё это время я сижу, как лох, вымотанный событием, с подтверждением худшего: помочь Беляшу нереально.
Но эти две игнорят меня, пялятся друг на друга с явной враждой.
Лиссандра, что взяла Тесс в заложники. Правительница Жадности, чья улыбка, когда она говорила о Веге, до сих пор перед глазами. Она знает, как меня бесит, что Вега на её милости, и даже если она оставит Вегу в покое, это, скорее всего, даст Зависти шанс её прикончить. И ей это в кайф.
Как Тесс — заложница Лиссандры, так Вега — заложница Правительницы Жадности.
Чем больше они трынят и лают друг на друга, тем сильнее во мне закипает злость. Злость, что копилась с начала турнира, с пятого этажа, где я терпел весь этот пиздец.
И даже сейчас, когда Правительница Жадности использует это как повод потрынеть с Лиссандрой, что-то ломается, пока они кидаются оскорблениями.
— Вы когда-нибудь заткнётесь? — бормочу я себе под нос. Но они продолжают, и я срываюсь, мой голос становится громче. — Не могли бы вы просто заткнуться на хер?!
Разговор обрывается, обе поворачиваются ко мне с явным удивлением, а я продолжаю, повышая голос:
— Хрен знает, как вы или тот звездоокий хикикомори-ублюдок в своей башне даёте клятвы под Системой, но вот моя. Если вы продолжите угрожать мне или моим близким, клянусь, я посвящу жизнь тому, чтобы быть мудаком и делать всё наперекор вашим желаниям. Мне похер, как я сейчас выгляжу, мне похер, насколько это по-детски или мелочно. Если что-то случится с Вегой, клянусь, я сделаю так, чтобы тот урод Гордыни жил вечно. Ты же хочешь его завалить, да? Хрен тебе. Я посвящу жизнь тому, чтобы его задница жила; чёрт, я стану его лучшим корешем, выучу его любимые цвета и буду звонить по выходным, лишь бы тебе насолить. А ты, чёртова таракашка? О, мы ещё не закончили. Ты дала слово, и мне похер, насколько это несправедливо или твоя ли вина; если что-то случится с Тесс, я заставлю тебя заплатить. Потому что идите вы на хер.
Вдох, выдох.
— Поняли? Отлично, идите на хер. Я устал от этого дерьма. Я закончил. Пока и на хер.
Я дестабилизирую Ману, позволяя ей буйствовать, даже подталкиваю, пока она не отрывает мне башку. Я оказываюсь в общей зоне, всё ещё злой, как чёрт.
— Дикий? — слышу рядом встревоженный голос. Мирра стоит рядом, её Стекло Авроры создаёт барьер вокруг нас, мерцая.
Только тогда я замечаю, что моя Мана просачивается в воздух. Я врубил её на максимум, чтобы выдержать давление от тех двух баб, даже когда они просто стояли. За барьером Мирры десятки людей без сознания, сотни мертвы и возрождены Системой. Сквозь барьер звуков не слышно, но я вижу, как некоторые плачут, другие дрожат или корчатся на полу.
Их было бы больше, но барьер Стекла Авроры не пускает мою Ману дальше, хотя он уже начал трескаться.
Одной мыслью я останавливаю Ману, замораживаю её и втягиваю обратно, запуская Цикл маны, чтобы гонять её по телу, не давая вырваться за кожу.
— Лицо тоже, — говорит Мирра.
Я касаюсь лица, чувствуя искажённое от злости выражение.
На этот раз я не использую скилл, чтобы приглушить эмоции, отказываясь от лёгкого пути. Просто делаю мелкий вдох и заставляю себя успокоиться, запихивая эмоции поглубже.
Мирра улыбается, её барьер исчезает, и доносятся крики, кашель, плач, но она заставляет меня смотреть на неё:
— Вернулось в норму. Хочешь поспарринговать, дикий?
— Не хочу. Буду работать над шмотками. — Я медлю, потом спрашиваю: — Посмотришь?
— Дикий, это как когда люди зовут поздно вечером на кофе?
— Что? Нет. Откуда ты вообще это берёшь?
— Я довольно популярна, знаешь, и люди многому учат, когда спрашиваю.
Я поднимаю руку, она кладёт свою в мою. Я телепортирую нас. Звуки толпы пропадают, но паршивое настроение остаётся.
Мы идём к моей мастерской. Мирра не задаёт вопросов, просто следует за мной, её хвост медленно качается, на лице лёгкая улыбка.
— Это место, эти люди, Система. Все они, похоже, хотят нас наебать, да, дикий?
Я только киваю, соглашаясь.
— Правительница Жадности?
— Лучше называй меня Руби.
— Руби, которую я знал, мертва. Ты не она.
— Это правда, но мне нравилось, как вы с ней ладили. Я тоже этого хочу.
— Какая жадность.
— Именно, — она улыбается. — Твоя ученица милая, знаешь. Я дала обещание твоему двойнику, так что слежу, чтобы Зависть не тронул её. Он даже отправил один из своих сосудов, чтобы убить её, но я с ним разобралась.
— Спасибо. Если смогу, отплачу.
— Не надо, я делаю это из-за обещания и потому что хочу, — она будто вспоминает что-то. — О, и Зависть отправил ещё один сосуд на Землю.
Мои мысли замирают.
— Что? Разве Земля не защищена, пока мы в обучении? Лумораны говорили, что после старта обучения есть десятилетняя фаза без атак.
— Верно, но сосуд Зависти не на Земле. Он сидит на вашей Луне и наблюдает за планетой. Детский сад, правда?
— Только согласиться могу. И раз ты тут, задам вопрос.
— Спрашивай, пока ждём её.
— Есть способ вытащить воспоминания Беляша из моей головы?
Она сразу понимает, но качает головой:
— Правила уже слишком вывернуты. Это невозможно. Как тебе сказали, единственный путь — чтобы остатки луркера захватили твой разум, но тогда он кончит так же, как она и тот линтари. Но…
— Но? — подгоняю я.
— Иногда я бываю честной, так что скажу: даже если бы был шанс, я бы не помогла. Не считай меня альтруисткой.
— Знаю.
— Хорошо, — кивает она, продолжая улыбаться.
— Так мы ждём её? Она вообще может сюда попасть?
— Да, я оставила проход, так что она должна справиться. Я буду разочарована, если нет.
Только она это говорит, как воздух разрывается. Длинная, чёрная, рваная щель. Из одного конца торчит чёрное лезвие кинжала, разрезавшее её. Оттуда хлещет тошнотворно огромное количество Маны, такой плотной, что воздух начинает искажаться.
Как чудовище, Лиссандра проламывается внутрь, растягивая щель. Её Мана бурлит, как пламя, не гаснущее в метели. Она выходит, щель схлопывается с громким ударом, воздух дрожит, как лес после бури.
Лиссандра смотрит на меня, но затем её взгляд переходит на Правительницу Жадности.
— Опоздала, фальшивка, — говорит Правительница Жадности с той же приклеенной улыбкой.
— Ты зовёшь меня фальшивкой? Руби когда-то звала меня Госпожой, — спокойно отвечает Лиссандра, не теряя хладнокровия.
Впервые Правительница Жадности показывает злость. Улыбка трескается, под ней — гнев, жгучий, с примесью ненависти.
— Моя Госпожа погибла тысячелетия назад в величайшей битве, что видела эта Система. Она пала от самого могучего Правителя Гордыни, что когда-либо жил, и никто другой не мог с ней тягаться на пике, — она замолкает, ненависть искажает пространство вокруг. — Но я убью того ублюдка, чего бы это ни стоило. А ты, фальшивка, — жалкая подделка. Тень великой Госпожи Лиссандры. Так что нет, я не буду звать тебя Госпожой.
— Хо? — Лиссандра выглядит забавляющейся, и пока Правительница Жадности бесится, она остаётся уверенно спокойной. — Тут я с тобой согласна. Ученица, которую я знала, тоже мертва. Я сама оборвала её фальшивую жизнь, чтобы она не жила тенью.
— Вы все — имитации, — Правительница Жадности делает паузу. — Но даже имитации Госпожи были мощными. Фальшивка, я помню, как мы с другими Правителями сносили старые этажи обучения и строили новые. Уже тогда имитации Леди Лиссандры чуяли, что с этим местом и с ними что-то не так. Они либо вырезали всех участников, либо рвались с этажей, пытаясь сбежать из обучения. Чтобы это остановить, второй этаж переделывали кучу раз.
Правительница Жадности улыбается. Гордо, с воспоминаниями в жёлтых глазах.
— Остальные хотели изменить имитацию Леди Лиссандры, обрезать воспоминания, урезать способности. Через несколько десятилетий я согласилась, после того как она чуть не прорвалась на тринадцатый этаж. Но знаешь, что было, когда мы её подрезали? Эти урезанные имитации просто сидели и смотрели на участников, а потом самоуничтожались, нанося максимальный урон. Мы потеряли сотни обучений так.
Она коротко смеётся, улыбка становится жуткой.
— Понадобилось до хрена попыток, чтобы создать версию, которая хоть немного сотрудничала. Мы даже перестроили второй этаж. Создали сеттинг с богами, в которых она верила, заблокировали её знания о Правителях и добавили другие ограничения. И всё равно она иногда срывается и устраивает резню.
Правительница Жадности смотрит на Лиссандру.
— Тогда я правда хотела её снова увидеть. Может, даже надеялась, что она сбежит, когда выбирала сеттинг для своего этажа. Хотела я её рядом или видеть, как она дерётся и убивает того ублюдка, которого я до сих пор не могу завалить? Хотела дать ей второй шанс против него? Я была молодой и глупой. Но чем дольше смотрела, тем больше понимала, что моей Госпожи нет. Моей Госпожи, с которой я провела годы. С которой мы шатались по Системе, воевали, исследовали планеты и наши способности, бились с сильнейшими Правителями и Абсолютами, видели существ старше самой Системы. Так что мне было любопытно, что я почувствую, встретив тебя. Но ты — ещё одна жалкая имитация. Задравшая нос, не понимающая своего места. Мерзкий червь в теле моей любимой Госпожи.
Лиссандра кивает и спрашивает:
— Знаешь, какой Подкласс я выбрала?
Рыжеволосая встречает её взгляд и кивает:
Лиссандра медленно идёт к ней, глядя в упор:
— А знаешь, почему?
— Потому что хочешь убить меня, фальшивка? — Правительница Жадности разводит руки в медленном, вызывающем жесте. Её настоящая Мана просачивается в воздух. Земля дрожит, пространство трещит, будто готово разорваться под её аурой.
— Да, — кивает Лиссандра. — Я убью ученицу, которая не настоящая моя ученица. Накажу её за то, что она сделала, и за то, что позволила использовать даже имитацию своей Госпожи вот так.
Рыжеволосая разражается смехом, но Лиссандра не дрогнет. Её решимость непоколебима.
Всё это время я сижу, как лох, вымотанный событием, с подтверждением худшего: помочь Беляшу нереально.
Но эти две игнорят меня, пялятся друг на друга с явной враждой.
Лиссандра, что взяла Тесс в заложники. Правительница Жадности, чья улыбка, когда она говорила о Веге, до сих пор перед глазами. Она знает, как меня бесит, что Вега на её милости, и даже если она оставит Вегу в покое, это, скорее всего, даст Зависти шанс её прикончить. И ей это в кайф.
Как Тесс — заложница Лиссандры, так Вега — заложница Правительницы Жадности.
Чем больше они трынят и лают друг на друга, тем сильнее во мне закипает злость. Злость, что копилась с начала турнира, с пятого этажа, где я терпел весь этот пиздец.
И даже сейчас, когда Правительница Жадности использует это как повод потрынеть с Лиссандрой, что-то ломается, пока они кидаются оскорблениями.
— Вы когда-нибудь заткнётесь? — бормочу я себе под нос. Но они продолжают, и я срываюсь, мой голос становится громче. — Не могли бы вы просто заткнуться на хер?!
Разговор обрывается, обе поворачиваются ко мне с явным удивлением, а я продолжаю, повышая голос:
— Хрен знает, как вы или тот звездоокий хикикомори-ублюдок в своей башне даёте клятвы под Системой, но вот моя. Если вы продолжите угрожать мне или моим близким, клянусь, я посвящу жизнь тому, чтобы быть мудаком и делать всё наперекор вашим желаниям. Мне похер, как я сейчас выгляжу, мне похер, насколько это по-детски или мелочно. Если что-то случится с Вегой, клянусь, я сделаю так, чтобы тот урод Гордыни жил вечно. Ты же хочешь его завалить, да? Хрен тебе. Я посвящу жизнь тому, чтобы его задница жила; чёрт, я стану его лучшим корешем, выучу его любимые цвета и буду звонить по выходным, лишь бы тебе насолить. А ты, чёртова таракашка? О, мы ещё не закончили. Ты дала слово, и мне похер, насколько это несправедливо или твоя ли вина; если что-то случится с Тесс, я заставлю тебя заплатить. Потому что идите вы на хер.
Вдох, выдох.
— Поняли? Отлично, идите на хер. Я устал от этого дерьма. Я закончил. Пока и на хер.
Я дестабилизирую Ману, позволяя ей буйствовать, даже подталкиваю, пока она не отрывает мне башку. Я оказываюсь в общей зоне, всё ещё злой, как чёрт.
— Дикий? — слышу рядом встревоженный голос. Мирра стоит рядом, её Стекло Авроры создаёт барьер вокруг нас, мерцая.
Только тогда я замечаю, что моя Мана просачивается в воздух. Я врубил её на максимум, чтобы выдержать давление от тех двух баб, даже когда они просто стояли. За барьером Мирры десятки людей без сознания, сотни мертвы и возрождены Системой. Сквозь барьер звуков не слышно, но я вижу, как некоторые плачут, другие дрожат или корчатся на полу.
Их было бы больше, но барьер Стекла Авроры не пускает мою Ману дальше, хотя он уже начал трескаться.
Одной мыслью я останавливаю Ману, замораживаю её и втягиваю обратно, запуская Цикл маны, чтобы гонять её по телу, не давая вырваться за кожу.
— Лицо тоже, — говорит Мирра.
Я касаюсь лица, чувствуя искажённое от злости выражение.
На этот раз я не использую скилл, чтобы приглушить эмоции, отказываясь от лёгкого пути. Просто делаю мелкий вдох и заставляю себя успокоиться, запихивая эмоции поглубже.
Мирра улыбается, её барьер исчезает, и доносятся крики, кашель, плач, но она заставляет меня смотреть на неё:
— Вернулось в норму. Хочешь поспарринговать, дикий?
— Не хочу. Буду работать над шмотками. — Я медлю, потом спрашиваю: — Посмотришь?
— Дикий, это как когда люди зовут поздно вечером на кофе?
— Что? Нет. Откуда ты вообще это берёшь?
— Я довольно популярна, знаешь, и люди многому учат, когда спрашиваю.
Я поднимаю руку, она кладёт свою в мою. Я телепортирую нас. Звуки толпы пропадают, но паршивое настроение остаётся.
Мы идём к моей мастерской. Мирра не задаёт вопросов, просто следует за мной, её хвост медленно качается, на лице лёгкая улыбка.
— Это место, эти люди, Система. Все они, похоже, хотят нас наебать, да, дикий?
Я только киваю, соглашаясь.
Закладка