Глава 233 - Обрыв в сто чжанов высотой и пламенный поток стеной. Часть первая. •
Се Лянь на мгновение застыл.
— Я ничего не собирался.
— Тогда зачем ты взялся за меч?
— Для… защиты?
Лицо Хуа Чэна сделалось пугающе мрачным, ладонь сильнее сжалась на запястье принца.
— Как ты собираешься защищаться? Опусти меч!
Он впервые говорил с Се Лянем таким тоном и с таким выражением лица. Принц весь остолбенел, а Фэн Синь настороженно произнёс:
— С какой стати ты заставляешь его опустить меч? Сначала сам его отпусти!
В сторону принца полетел боевой топор, и Се Лянь мгновенно выставил перед собой клинок, отбив удар.
— Как я собираюсь защищаться… вот так!
Тогда лицо и голос Хуа Чэна наконец потеплели слегка, однако отпускать руку принца он не собирался.
— Тебе не нужно защищаться, просто встань за мной. И опусти меч.
Фэн Синь носком сапога подбросил с пола свой лук, схватил его обеими руками на манер меча и, отбив летящий в него молот-метеор, с ещё большим подозрением спросил:
— А ты зачем хватаешь его за руки? Ты действительно настоящий Хуа Чэн? Ваше Высочество, кому-то ещё известен пароль от духовной сети Собирателя цветов под кровавым дождём, кроме тебя? Ведь не может быть, чтобы его знал только ты!
Стоило напомнить, и Се Лянь вдруг осознал, что пароль Хуа Чэна известен ещё кое-кому.
Цзюнь У!
Во дворце Сяньлэ тот велел принцу связаться с Хуа Чэном и всё прекрасно слышал!
И всё же Се Ляню казалось, что перед ним настоящий Хуа Чэн, просто… он отчего-то подумал о чём-то нехорошем, и потому повёл себя подобным образом.
Поразмыслив, Се Лянь ответил «Хорошо» и убрал Фансинь.
Мгновение, блеснула серебряная вспышка, изогнутая сабля покинула ножны!
Стоило Эмину явить себя, и оружейная озарилась снопом серебристых искр и непрекращающимся звоном металла. Се Лянь и Фэн Синь, окружённые холодным блеском и убийственной Ци, стояли не шевелясь. Спустя десять звонких ударов Хуа Чэн развернулся, а его оружие возвратилось в ножны. Взгляд Се Ляня переместился на пол от Хуа Чэна.
Несколько сотен экземпляров оружия оказались порублены Эмином на мелкие обломки…
Се Лянь присел и поднял с пола два осколка меча, в душе посетовав с горечью: «Это ведь были такие замечательные редкие клинки…»
Фэн Синь воскликнул:
— Ваше Высочество, дверь! Кажется, там появилась дверь!
Положив осколки, принц поднялся.
— Вот как. Значит, чтобы выйти, требовалось справиться с этим оружием.
По изначальной задумке дверь открывалась кровью и убийством живого существа, но Хуа Чэн открыл её, применив грубую силу. Только принц подумал об этом, и Хуа Чэн потянул его за собой из оружейной. При виде демона, пышущего желанием кого-нибудь убить, Фэн Синь спросил:
— Что вы теперь собираетесь делать?
Ему ответил Се Лянь:
— Разумеется, отправимся на поиски советника и Му Цина.
Хуа Чэн ровным тоном произнёс:
— Если Му Цин в самом деле продался Цзюнь У, прежде всего следует забрать его собачью жизнь.
— …
Они втроём покинули оружейную и прошли немного, когда Се Лянь, поразмыслив, всё-таки задал вопрос:
— Сань Лан, только что… ты ведь решил, что я намереваюсь заколоть себя мечом?
Хуа Чэн не ответил, но его лицо осталось всё таким же мрачным.
— Я бы не стал, — сказал принц.
Хуа Чэн бросил на него взгляд:
— Правда?
Се Лянь в душе ощутил угрызения совести от этого взгляда.
По правде говоря, раньше принц и впрямь воспользовался бы тем самым способом в критическом положении. Но теперь… он больше не собирался так поступать.
— Да! – заверил он. – Я обещал тебе. К тому же, там было так много всевозможного оружия, что если бы каждое проткнуло меня по разу, я бы превратился в кровавую кашу! Ха-ха-ха-ха… — смех вдруг застрял у принца в горле.
Всё потому, что Хуа Чэн резко обратил к нему свой взгляд на слове «проткнуло». Се Лянь не мог описать, что это за взгляд, но от него принц не мог произнести ни слова.
Спустя мгновение Хуа Чэн неожиданно с силой притянул принца к себе и заключил в объятия.
Фэн Синь, идущий следом за ними, потрясённо завопил:
— Вашу ж мать! Я вообще-то ещё здесь!!!
Се Лянь, растерянно поморгав, похлопал Хуа Чэна по спине и спросил:
— Что с тобой?
— Ваше Высочество, — тихо проговорил тот, — не надо так смеяться. — Прижав Се Ляня крепче, он добавил: — Это не смешно, правда… совсем не смешно.
— …
Стоило Се Ляню вспомнить, как помрачнел Хуа Чэн, когда он поднял отравленный трупным ядом череп, и принц ощутил угрызения совести.
— Прости, я больше не буду так шутить, просто хотел, чтобы ты не беспокоился, но не ожидал, что выйдет всё наоборот.
Фэн Синь, будто напуганный сложившейся обстановкой, растерянно произнёс:
— Мне… тоже кажется, не стоит так шутить. Раз уж он воспринимает это столь серьёзно…
Хуа Чэн наконец отпустил Се Ляня и мрачно сказал:
— Идём.
Без советника, показывающего дорогу, у них не осталось иного выбора, как продолжать продвигаться внутрь дворца.
Но вскоре после того, как они покинули оружейную, Се Лянь ощутил странные перемены в воздухе.
— Вам не кажется… — поинтересовался принц, — что становится жарче?
Когда они только очутились во дворце, вокруг царила прохлада. Но через какое-то время пути воздух стало словно распирать от жара. Фэн Синь, похоже, почувствовал то же самое, но когда обернулся, застыл и указал куда-то принцу.
— Ваше Высочество, погляди назад! Кажется, там что-то светится.
Как они и сказал, позади них виднелся свет, который медленно приближался.
Появление неизвестного источника света под землёй – событие крайне странное, неужели кто-то идёт к ним?
Но когда очертания источника света проявились яснее, Се Лянь понял, что воздух действительно нагревается, и это ему не почудилось. Жар, от которого становилось трудно дышать, принёс с собой этот странный свет.
Огненно-красный поток, булькающий пузырями, медленно полз к ним по склону пола во дворце.
Лава снаружи через русло защитного рва затекла во дворец!
Не успел Се Лянь в душе воскликнуть «Плохо дело!», как почувствовал, что позади него кто-то быстро пронёсся мимо. Выпустив с руки шёлковую ленту, принц окликнул:
— Постойте! Не подскажете дорогу?
Человек с трудом увернулся, но на мгновение замер, и когда остальные обернулись, то в свете уже приближающейся лавы разглядели его лицо.
Фэн Синь закричал:
Но разве Му Цин стал бы его слушать? Без лишних слов он дал дёру и умчался прочь. Трое уже собрались броситься в погоню, но тут земля под ногами неистово задрожала.
Огненно-красная лава неожиданно забурлила, быстрее потекла через ров императорской столицы и волной нахлынула на троицу!
Им вот-вот некуда будет ступить! Впрочем, Се Лянь, перед тем как попасть во дворец, уже сталкивался с подобной проблемой, просто теперь сложность задачи увеличилась. Принц произнёс:
— Фэн Синь, в лаве плавает множество пустых сосудов, они всплывают на поверхность и не тонут, если на них наступить!
С такими словами он примерился к одному пустому сосуду, который весьма задорно плыл в потоке лавы, размахивая руками, и совершил прыжок!
Только нога принца коснулась пустого сосуда, и Се Лянь возрадовался в душе: эти несколько погибших людей оказались более рослыми и лишь немного погружались в лаву, когда на них наступали, но по-прежнему сохраняли способность оставаться наплаву. Главное, чтобы пустые сосуды не бунтовали, и их даже можно использовать как лёгкие лодки!
Фэн Синь тоже выбрал себе «плавательное средство» и запрыгнул на него, пригрозив луком:
— Плыви как положено, не вздумай тонуть!
Пустой сосуд, которому пригрозили оружием, не решился на опрометчивое пренебрежение словами Фэн Синя, и приложил вдвойне больше стараний. Хуа Чэн же, лишь скрестив руки на груди, опустил взгляд на пустой сосуд, и тот повёл себя весьма послушно: не смея противиться, приложил все свои силы и поплыл быстрее всех. Тем временем Се Лянь, сложив руки в молитвенном жесте, искренне принялся уговаривать пустой сосуд, на котором оказался:
— Провези меня немного, будь любезен, провези! Я зажгу благовония в твою честь! Тебе не нужны благовония? Можешь попросить любое подношение!
Его пустой сосуд, очевидно, был крайне недоволен таким вторжением, он то и дело пытался махнуть рукой и прогнать принца. Но тот, как назло, оказался приставучим как тянучка, как бы пустой сосуд ни крутился, сбросить Се Ляня ему не удавалось. Что тут говорить, принц опять выбрал самого несговорчивого!
Они поплыли по течению на своих пустых сосудах, словно по волнам навстречу ветру. Но чем дальше вниз текла лава, тем заметнее увеличивалась скорость потока, да ещё приходилось время от времени уворачиваться от препятствий, торчащих на поверхности лавы – можно сказать, весь их путь был полон опасностей. Спустя некоторое время он вновь нагнали Му Цина, и Фэн Синь позвал:
— Му Цин! Почему ты бежишь от нас?
Му Цин тоже воспользовался пустым сосудом в качестве доски для плаванья, и теперь обернулся, отвечая:
— Предлагаешь дожидаться, пока вы на меня нападёте?
В руках Фэн Синя был только лук без стрел, так что приходилось кричать:
— Мы не нападём! Для начала объясни, каким образом ты вдруг исчез из оружейной!
Му Цин язвительно усмехнулся:
— Вы…
Он не успел закончить фразу, когда Се Лянь разглядел, какая картина открывается впереди. У принца мгновенно сузились зрачки, и он выкрикнул:
— Прямо перед тобой!
Му Цин повернулся и обнаружил, что путь впереди резко обрывается.
Здесь, должно быть, возник подземный разлом, глубиной по меньшей мере в сотню чжанов, словно крутой обрыв.
Му Цин не ожидал появления столь внезапной опасности, к тому же лава ближе к обрыву потекла быстрее, и когда тот осознал происходящее, было уже поздно – он улетел вниз, мгновенно исчезнув из поля зрения вместе с пустым сосудом, на котором стоял!
А остальных быстро и неотвратимо несло к тому же обрыву!
В момент опасности Жое слетела с руки принца, намоталась на загнутый угол крыши вдалеке и завязалась узлом. Одной рукой держась за Жое, другой схватив Хуа Чэна, принц крикнул, перебрасывая конец ленты Фэн Синю:
— Держись!
Только связанные шёлковой лентой, они смогли устоять на ногах. Сейчас до края «обрыва» им оставалось не больше двух чжанов, ещё чуть-чуть, и они бы тоже полетели вниз, что называется – осадили скакуна над самой пропастью. Вот только позади по-прежнему лились потоки кипящей лавы, и Се Лянь скомандовал:
— Сворачивайся!
Жое немедля послушалась, потянув всех троих к дворцу, и вскоре они уже запрыгнули на крышу. Здание оказалось достаточно большим, а крыша широкой, с каменной опорой, поэтому можно было не бояться, что её снесёт лавой. Здесь они наконец временно вздохнули спокойно.
Немного оправившись от потрясения, Фэн Синь, растерянно глядя на пустой «край обрыва», сам себе не веря, проговорил:
— Му Цин… упал?
Се Лянь, с огромным трудом успокоив бешено бьющееся сердце, отдышался, стёр капли пота со лба и ответил:
— Нет!
Если встать на самом краю крыши и чуть наклониться, можно увидеть, что в скалу на краю обрыва вонзилась длинная сабля.
А за рукоять этой сабли крепко держатся две руки, под которыми виднеется раскрасневшееся от напряжения и нахлынувшей крови лицо.
Му Цин занял положение довольно пугающее, аккурат параллельно ниспадающему подобно водопаду потоку раскалённой лавы.
Возле его лица пролетали искры, что в реальности отражало фразу «огонь подпаляет брови»[1], и если бы не заслон из божественного сияния, который защищал Му Цина от действия жара, его лицо давно расплавилось бы, а голова превратилась в горящий факел.
Но всё же защитное сияние долго не продержится, а если он просто спрыгнет в бассейн с лавой, тоже мгновенно испарится, и костей не останется!
От такого зрелища любого охватила бы тревога.
— Что теперь делать?! – воскликнул Фэн Синь. – Ваше Высочество, твоя белая лента до него дотянется?
Се Лянь уже попытался, но отозвал Жое и теперь охлопывал пламя с ленты.
— Не выйдет! Слишком далеко! Жое загорится, едва добравшись до середины!
Одежда Му Цина тоже занялась множеством мелких языков пламени, рукоять сабли от жара сделалась обжигающей, но тот по-прежнему крепко держался за неё, не решаясь ни расслабить пальцы, ни посмотреть вниз.
[1] Фраза означает опасное положение.
Стоит отпустить саблю, и внизу Му Цина ждёт не только бушующее море пламени, но и завывания бесчисленных голодных духов умерших, которые словно взывали к человеку, висящему над ними и изо всех сил противившемуся гибели, и желали, чтобы он поскорее присоединился к ним.
Му Цин крепко держался за рукоять сабли, по его бледному лбу катились капли пота. Он перевёл взгляд на троицу вдалеке и шевельнул губами, словно хотел позвать на помощь, но с его характером Му Цину было очень трудно выговорить слова вроде «помогите», «спасите меня».
К тому же, не важно, способен ли Хуа Чэн сейчас спасти его, вряд ли он пойдёт на это. О Фэн Сине тоже судить трудно, оставался лишь один человек, который, как надеялся Му Цин, желал и мог его спасти, даже имел возможность повлиять на двоих других – и это Се Лянь.
Тогда Му Цин, из последних сил подтягиваясь выше, так что на лбу у него чуть вздулись вены, прокричал принцу:
— Ваше Высочество!
Се Лянь как раз быстро изучал обстановку, а услышав крик, повернулся к Му Цину. Тот долго терпел, но всё же сделал вдох и с красным лицом добавил:
— Поверь мне! Ваше Высочество, Ты же знаешь, что я не лгу? Ты же знаешь, что я бы не стал по-настоящему вредить вам?!
— …
Он с такой надеждой обращался к Се Ляню, будто хватался за последнюю спасительную соломинку, однако… его слова заставили принца вспомнить иную картину.
Однажды вечером, много лет назад, Се Лянь с точно такой же надеждой спросил Му Цина…
Ты же знаешь, что я не лгу?
И что тогда ответил ему Му Цин?
Принц не вспоминал об этом ни разу за несколько сотен лет, но вопрос Му Цина неожиданно вытащил тот случай из давно забытого уголка его памяти.
И процесс уже было не остановить – бесчисленные картинки и голоса замелькали в сознании Се Ляня, который с удивлением обнаружил, насколько чёткими остались эти воспоминания! Значит, он никогда об этом не забывал!
Му Цин не дождался ответа, и похоже, под странное молчание принца, постепенно вспомнил ту же самую картину. Его лицо медленно переменилось, видимо, он тоже понял, что совершил ошибку, выкрикнув фразу, которой невольно напомнил Се Ляню то, о чём сейчас напоминать не стоило.
Тем временем Хуа Чэн за спиной Се Ляня спокойно произнёс:
— Гэгэ, прежде чем ты примешь решение, я должен сказать тебе кое-что.
Тогда Се Лянь наконец вернулся из воспоминаний и спросил:
— Что?
— Первое. Если ты отправишься его спасать, подвергнешь свою жизнь смертельной опасности. Этого не избежать, разве что поток лавы остановится сам по себе.
Но кто знает, когда поток лавы прекратит течение? От жара сабля Му Цина раскалилась докрасна, он не сможет сжимать её руками так долго, как ему продержаться?
Се Лянь промолчал. Хуа Чэн добавил:
— Второе. Если Му Цин теперь служит Цзюнь У, тот непременно найдёт способ забрать его оттуда. Но ты попадёшь в смертельную ловушку. И вероятность этого очень велика. Вспомни всё, что он делал по дороге сюда.
Напал на Фэн Синя, завёл их в оружейную, отказался признавать вину, да ещё огрызался, затем внезапно исчез, когда на них напало оружие, затем привёл их сюда, как раз когда во дворец устремились потоки лавы.
Возможно, он и сейчас намеренно провоцирует Се Ляня сделать шаг в западню, из которой не будет возврата?