Глава 210. Неловкость Мончи •
Часть души древнего божества…
Кем были древние боги? Они были самой деспотичной формой жизни в истории Носцента, описание их силы сохранилось только в легендах. И для Лин Юня это была единственная возможность увидеть такую силу, поэтому он не хотел от нее отказываться.
Шон говорил все верно…
Древние боги были табу. Любые поиски их остатков несли бесконечные бедствия. Даже настоящее имя могло легко уничтожить целый мир. Лин Юнь, оставивший у себя фрагмент души древнего божества, совершил очень опасный поступок, даже при том, что этот фрагмент хранился в пустом полумире…
Но Лин Юнь все же сделал это.
Лин Юнь лично был свидетелем разрушения Носцента и сам прочувствовал бессилие от обладания знанием, но не могуществом… Чтобы извлечь пучок маны, Лин Юнь мог провести в обжигающей пустыне неделю, для того чтобы наложить малое заклинание и ради которого он мог бы даже провести несколько ночей без сна, выстраивая идеальную матрицу заклинаний так, чтобы оно поглощало как можно меньше маны.
Шон не смог бы понять одержимости властью Лин Юня.
Ради такой возможности парень готов был пойти на большой риск.
– Ты уже сошел с ума! Как тот безумец Баров, вечно орущий о какой-то повторяющейся катастрофе, ты уже сошел с ума! – после этих слов Шон сердито оборвал мысленное общение, оставив Лин Юнь в растерянности.
Эта отповедь его смутила, и он хотел попросить Шона пояснить, но тот ничего не сказал. Неважно, какие угрозы или обещания сулил Лин Юнь, он больше не отвечал.
В конце концов Лин Юню ничего не оставалось, кроме как собраться и вывести зверочеловека-дракона из леса.
Уже наступил вечер, когда Лин Юнь и Сюбань вернулись в лагерь.
Как он и ожидал, нашествие зверей уже закончилось, и лагерь восстановил свой порядок. Посреди лагеря разожгли дюжину костров, и после тяжелого дня люди, собравшись вокруг своих костров, ели жареное мясо и распивали спиртные напитки, рассказывали о выигранной битве и очень громко смеялись…
Для них эта битва была доблестной. Простой грубой защитой своего лагеря они смогли противостоять атаке двадцати громовых слонов, более тысячи огненных ворон и нескольких тысяч других магических зверей, и им удалось заставить устрашающего зверя отступить.
Они не знали настоящей причины отступления монстров.
Реальную причину знали не более тридцати человек в лагере.
Сейчас они собрались в стороне у костра, стремясь первыми выразить свою благодарность Лин Юню.
Вернувшись, Соломон рассказал всем, что произошло. Саз, Саусс или даже Мончи, все они знали, что волна зверей отступила, потому что молодой великий маг обнаружил ее источник.
– Ха-ха, вы все слишком преувеличиваете… – ответив несколькими формальными словами, Лин Юнь тоже сел у костра, интересуясь событиями в лагере.
– Мерлин, это правда, благодаря твоему указанию наши потери оказались минимальными, – наиболее сведущим был Саз, как командующий этой битвой, он практически все рассказал Лин Юню.
– Мне просто повезло с догадкой, – покачал головой Лин Юнь и больше ничего не стал говорить.
После этой битвы Лин Юнь ясно почувствовал, что лидеры, собравшиеся здесь, очень хорошо расположены к нему…
Конечно, это не значило, что раньше это было не так…
В конце концов, многие из них приходили к нему во время поездки, и их расположение невозможно было не заметить. Но в то время их хорошее отношение объяснялось их практичностью, стремлением выслужиться и избежать конфликтов с ним, что было немного наигранным.
Теперь же их отношение шло из глубины души.
Это была чистая благодарность.
Все знали, что, если бы в этот день с ними не было молодого великого мага, им оставалось бы на выбор только две вещи: уйти из каньона Четырех сезонов или сражаться с волной монстров до смертельного исхода. Независимо от выбора, это была бы для них невыносимая потеря.
Но к счастью, этот молодой великий маг проявил себя и разгадал происхождение нашествия зверей, успешно разрешив кризис. Те, кто все еще был незнаком с силой Лин Юня, начали понимать выбор аукционного дома Черного рога, наемников Серебряной луны и башни Мудреца…
Эти три силы были ближе всех к Позолоченной розе.
Особенно башня Мудреца…
Когда что-то происходило Соломон почти всегда обращался к молодому великому магу.
Имея такого, казалось бы, всемогущего союзника, почему бы не обратиться к нему?
Среди основных сил только одна из них оказалась в неловком положении, естественно, это семья Мончи.
Мончи сейчас очень сожалел.
Если бы он знал, что Мафа Мерлин достигнет таких высот, он бы не устраивал кораблекрушение Локка Мерлина и, конечно же, не стал бы соглашаться с планами Солана на дом, который оставил Локк Мерлин.
Он бы не стал заниматься алхимией и открывать Великолепие двух лун.
К сожалению, эти «если бы» не могли исправить прошлое…
Он уже стал причиной смерти Локка Мерлина и попытался завладеть его домом. Что касается Великолепия двух лун, магазины были открыты по всему городу Тысячи парусов, и, хотя Позолоченная роза подавляла, все знали, что это ее конкурент.
Все это уже произошло…
И это поставило Мончи в очень неловкое положение.
Сейчас он даже не осмеливался думать о том, чтобы выступить против Мафы Мерлина или Позолоченной розы, которая уже была похожа на солнце в городе Тысячи парусов, даже башня Мудреца демонстрировала отказ от своей позиции самой могущественной силы города.
Что касается самого Мафы Мерлина, он был еще более непостижимым. Неугомонный Саусс не смел сердиться перед ним. Сильнейший из верховных магов города Тысячи парусов, Соломон, относился к нему как к равному, и даже лидер гильдии алхимиков, недавно повысивший свой уровень до мастера-алхимика, признал, что был не так хорош в алхимии, как Мафа Мерлин.
Как будто теперь над головой Мерлина витал нимб.
Если Солан не вернется из мира Темной лазури высшим магом, у него не будет ни малейшей возможности поднять голову перед Мафой Мерлином.
Но разве легко достичь уровня высшего мага?
Если бы это было легко, Солан не попал бы вТемной лазури, и не стал бы убеждать своего брата выступать против Мерлина.
Мончи подумывал о том, чтобы, как и другие лидеры, воспользовавшись возможностью, проявить доброжелательность по отношению к Мерлину.
Но не смог.
Другие силы могли выразить хорошее отношение, они никогда не держали зла на Позолоченную розу. Но не в его случае. Он несколько раз выступал против Позолоченной розы, и даже если он попытается протянуть оливковую ветвь сейчас, трудно сказать, согласится ли противоположная сторона. А если ему откажут, репутация семьи Мончи будет подорвана.
Сейчас Мончи чувствовал крайнюю неловкость и смущение. Он хотел выразить признательность, но боялся последствий… Но также боялся расправы, если этого не сделает…
С таким противоречивым настроением Мончи было тяжело сидеть у костра вместе с остальными.
На радость, пока он молча страдал, на лагерь легла тень и прервала необычную вечеринку у костра.
– Я ищу Фрэна, – новоприбывший с серьезным выражением лица и броскими светлыми волосами был одним из многочисленных учеников Нолана, второй после Кэрона, Суясс.
– Мастер, ты? – Соломон первым встал и, что делал крайне редко, почтительно поприветствовал его, он ясно видел, что этот мужчина среднего возраста пришел в лагерь, используя полет.
Это было признаком архимага.
Даже если бы Соломон был намного храбрее, он не осмелился бы грубить архимагу. Разница между высшим магом 9-го ранга и архимагом была тонкой гранью, но эта грань была словно горизонт, разделяющий небо и землю. В Носценте было множество высших магов 9-го ранга, которые всю свою жизнь пытались пересечь эту черту, но так и не могли пройти ее.
– Кто я, не имеет значения. Я повторюсь, я ищу Фрэна.
– Ха-ха… – Соломон был учеником звездного мудреца. Даже общаясь с архимагом, было нормально если бы он разозлился, столкнувшись с таким отношением, но Соломон не осмелился взрываться гневом и в ответ только выдавил смешок.
– Фрэн! Выходи! – к счастью, Суясс не собирался спорить с Соломоном.
Суясс крикнул негромко, выглядело все так, будто он говорил обычно, но его слова эхом раскатились по лагерю, достигнув ушей всех присутствующих.
– Су… Суясс, почему ты здесь? – и в число «всех», естественно, входил и Фрэн, который, услышав этот голос, в панике выбежал из палатки. На лице его отразились шок и ужас, когда он увидел своего товарища и соученика…