Глава 198: Бдительность историка •
Дункан понял, что повел себя неосмотрительно.
Его всегда беспокоил тот факт, что Элис так мало знает о человеческом мире. Но он не осознавал, насколько мало она знает.
Тот факт, что она даже не знала, что такое деньги, был тому ярким примером. Как она могла помочь ему в магазине, если не знала даже таких элементарных вещей?
Впрочем, это было логично.
Человеку, который провел время в гробу, не нужны были ни деньги, ни знания о них.
— Увы… пока Ширли и Нины нет, я продолжу вводить тебя в курс дела, — сказал Дункан, отказываясь от своего плана отправиться после обеда на прогулку. — Прежде всего, тебе нужно научиться основным понятиям человеческого мира, начиная с того, что такое деньги.
Он сделал паузу и вздохнул.
— Учитывая все, мне, вероятно, придется организовать серию уроков для тебя и Ширли.
При упоминании Ширли лицо Элис озарилось.
— О-о-о, Ширли это та маленькая девушка, которая была здесь раньше? Я слышала, как вы говорили, что она, как я... «неграмотная»?
Дункан стукнул по столу.
— Это не повод для радости, Элис! И даже Ширли знает больше, чем ты. По крайней мере, она знает, как не платить за проезд в автобусе!
— Что значит «проезд»? — растерялась Элис.
Дункан лишился дара речи.
***
Хайди задрожала и оглушительно чихнула. Она поднялась со своего места и закрыла окно в гостиной, попутно потирая нос и сетуя на погоду, которая стояла в Пранде. Затем она обеспокоенно взглянула на своего отца, Морриса, который сидел за столиком неподалеку.
Школа закончилась, ежегодные осенние каникулы в различных государственных школах Пранда длились более двух месяцев, и в этот период мистеру Моррису не нужно было посещать школу. Обычно в осеннюю пору он занимал себя посещением библиотек или оставался дома. Но почему-то сегодня мистер Моррис выглядел совсем не в своей тарелке.
Он держал в руках газету, но совсем не смотрел на нее. Он сидел на диване, целый час сохраняя неподвижную позу. Казалось, он о чем-то размышлял, и даже вопрос горничной не смог вывести его из раздумий.
Хайди нахмурилась.
Казалось, это началось с тех пор, как он вернулся из антикварного магазина мистера Дункана. Время от времени его лицо принимало странные выражения, он не обращал внимания на посторонних людей и задумчиво сидел в одиночестве.
Не в силах подавить беспокойство, Хайди наклонилась ближе к отцу, ее голос был наполнен тревогой:
— Папа, с тобой все в порядке? Ты выглядишь неважно.
После того как она повторила свой вопрос, Моррис, казалось, вышел из оцепенения. Поспешно подняв голову, историк почувствовал, что странный гул в его голове утих. Он махнул рукой и сказал:
— Я в порядке…. Ты не ходила сегодня ни в Собор, ни в мэрию? И в клинику тоже?
— Я закончила свою работу в Соборе и мэрии, а клиника сегодня закрыта, — сказала Хайди. — Ты спрашивал меня о том же сегодня утром, помнишь?
— Ах, да. Память меня подводит, — ответил Моррис, слегка постучав себя по вискам.
Моррис прекрасно понимал, что находится не в лучшей форме, но никак не мог объяснить это своей дочери.
Он не мог раскрыть существование таинственной подпространственной тени — не только потому, что это могло обидеть мистера Дункана, но и потому, что такая информация могла повлиять на Хайди.
Негромкий гул в голове внезапно прервал размышления Морриса. Но вскоре гул исчез, позволив ему вновь обрести ясность мыслей.
Этот гул — последствия возвращения из антикварного магазина.
Моррис знал, что должен быть благодарен — он сохранил не только свою жизнь после столкновения с тенью из подпространства, но и рассудок, причем защита Бога Мудрости и добрая воля «мистера Дункана» сработали одновременно, оставив ему некоторые симптомы, вызванные «порогом безумия». Но после несложного самоанализа он убедился, что со временем эти симптомы быстро уменьшатся и волноваться не о чем.
Его лицо исказилось от беспокойства, когда он вспомнил о профессии Хайди — она была квалифицированным психиатром. Она наверняка заметит ухудшение его психического состояния, если он не будет осторожен.
Его мысли снова прервал голос Хайди:
— Ты вчера разговаривал о чем-нибудь с мистером Дунканом? Мне кажется, с тех пор, как ты вернулся, ты полностью поглощен своими мыслями.
— Некоторые предметы, особенно в областях глубоких знаний, могут быть невероятно сложными. — Моррис с трудом сдерживал навязчивые мысли о «Ползучем Солнце» и об откровениях мистера Дункана о его состоянии. Эти мысли казались почти живыми: они прокладывали себе путь через его сознание, словно паразит, стремящийся поглотить разум. — Это непростые знания, поэтому я еще не до конца все понял. Давай не будем это обсуждать. Я вдруг вспомнил вот что: разве ты не должна была встретиться со своей подругой?
Хайди смутилась.
— С подругой? Я не помню... С какой подругой я должна была встретиться? Ты уверен?
— Я что-то не так запомнил? — Моррис помассировал виски, ощутив внезапную сильную пульсацию. — Но я отчетливо помню, что на днях ты упоминала о подруге… Как же ее звали… Она очень высокая и знает меня...
Пульсация в голове усилилась, заставив Морриса инстинктивно сжать руки в кулак и легонько постучать по вискам, чтобы унять боль.
При виде страдания отца первоначальное замешательство Хайди сменилось тревогой. Она опустилась на колени и обеспокоенно взяла Морриса за руку.
— Папа, с тобой все в порядке? У тебя болит голова? Может, мне попробовать гипнотические техники расслабления или нам стоит обратиться к другому врачу?
— Нет, мне не нужен врач, — вмешался Моррис, пренебрежительно махнув рукой. В голове снова появился гул, только на этот раз он изменился. На этот раз он услышал голос, который отчаянно пытался что-то передать, что-то разбудить. Внезапно он почувствовал, что в нем зашевелилось другое сознание — тоже его сознание, но оно отличалось от текущего. — Мне нужно вспомнить кое-что важное... Хайди, у тебя есть подруга, очень важная подруга...
В глазах Хайди нарастали тревога и страх. Она крепче сжала руку Морриса, и ее голос почти инстинктивно приобрел ободряющий тон:
— У меня много друзей, папа, но кого из них ты имеешь в виду...
Но Моррис уже не слышал ее слов.
Внезапно в сознании Морриса раздался оглушительный взрыв — бурный выброс всех шумов, которые терзали его разум. Когда гул стих, в его сознание хлынул поток незнакомых воспоминаний. Он погрузился в состояние транса, в котором увидел ту самую сцену — гиганта, залитого звездным светом. Затем он увидел изумрудное пламя, которое, казалось, сожгло весь туман, окутавший его разум.
На этот раз вид гигантского существа не свел его с ума. Напротив, он придал ему сил и ясности, чтобы видеть сквозь занавес, застилавший его разум.
Внимание Морриса переключилось на Хайди.
— Где Ванна? — спросил он, пронзая ее взглядом.
Смутившись, Хайди ответила:
— Кто такая Ванна?
Моррис ответил спокойным, но твердым тоном:
— Она — инквизитор нашего города-государства, одна из твоих ближайших подруг и племянница консула Данте. — Его дыхание выровнялось, глаза вновь обрели былую силу и остроту, гул исчез, как и фигура гиганта. Но теперь в его голове сосуществовали две памяти, и он ясно различал расхождения между ними. Как будто он просматривал два древних исторических свитка — различать историю и искать правду было одной из тех вещей, в которых он разбирался лучше всего. — Ты правда ее не помнишь?
— Я... не уверена, кого ты имеешь в виду, но меня больше беспокоит твое состояние...
— Не стоит обо мне беспокоиться, я в порядке. Мы должны беспокоиться о Ванне, — сказал Моррис, вставая с дивана. Выражение его лица стало серьезным. — В нашем городе-государстве происходит что-то неладное, и мы должны действовать.
Хайди инстинктивно поднялась, почувствовав настоятельную просьбу отца. Она все еще не понимала, что происходит, но чувствовала, что должна действовать.
— Как?
— Ты пойдешь в Собор, к епископу Валентину, и скажешь ему... — начал Моррис, но остановился на полпути. Обдумав свои дальнейшие слова, он покачал головой. — Нет. С тобой может случиться то же самое, что и с Ванной. Ты отправишься к епископу Валентину и попросишь убежища — самого безопасного — и скажешь ему, что так велел я, выдающийся историк Пранда. Больше ни о чем не говори.
Хайди внимательно выслушала его, чувствуя, что происходит что-то опасное, о чем ее отец не мог говорить прямо. Она решила довериться ему и сделать так, как он велел, но тут она заметила, как Моррис потянулся за пальто.
— Что ты собираешься делать, папа? — спросила она его.
— Я иду в антикварный магазин, — глубоким голосом сказал Моррис.