Глава 2143 - Дуэль Божественных Дочерей •
«Твои мысли в смятении…» — заметила Ли Суо.
«Ага, — Юнь Чэ не стал отрицать. — Я не могу не думать о том, что же случилось с ней за эти годы в Бездне.»
Ли Суо тихо вздохнула: «О ней я знаю слишком мало. Но что касается Стеклянных дев… как я говорила ранее, хотя она и может конденсировать Стеклянный Лёд, у неё совершенно нет чистой ауры, присущей Стеклянным девам. По крайней мере, Стеклянные девы в моём понимании никогда не имели таких эмоций, как „равнодушие“.»
«Но эти аномалии нельзя изучить и найти на них ответ прямо сейчас. И кроме того… у тебя только что возникло мгновенное желание убийства, хотя Мэн Кунчань был рядом. Если бы внимание всех не было приковано к Шэнь У И и Шэнь У Янье, он с большой вероятностью мог бы это заметить… С тех пор как ты вошёл в Бездну, это твоя первая такая оплошность.»
«Не беспокойся, — сказал Юнь Чэ. — Даже если это обнаружат, у меня есть множество отговорок.»
Сказав это, он снова успокоил свои чувства, перестав пытаться оправдываться, и признал: «Ладно, ты права. Сегодня я действительно был несколько… не в себе.»
«Не „не в себе“. Наоборот, сегодня ты больше похож на Юнь Чэ, а не на „Императора Юня“, которым ты бесчисленное количество раз в день заставляешь себя быть.»
Голос Ли Суо по-прежнему был мягок, как облако, ничем не отличаясь от обычного, но это заставило Юнь Чэ на мгновение замереть, затем он покачал головой и тихо рассмеялся.
«Твои слова согревают, ими, должно быть, хорошо обманывать неискушённых женщин. Жаль только… что с тем, что я несу на себе, погружение в себя в этом мире — непростительный грех. Впредь я буду более бдительным.»
Ли Суо помолчала некоторое время, затем снова заговорила: «Есть ещё кое-что, что я заметила. Пока ты смотрел на Шэнь У И, Хуа Цайли неотрывно смотрела на тебя.»
Сердце Юнь Чэ ёкнуло… плохо!
Сколько бы Юнь Чэ ни повторял себе, ни укреплял защиту сердца, он в конце концов не бездушный Зверь Бездны. В этом мире всегда найдётся то, что может пробить брешь в его воле… например, Ся Цинъюэ.
Но, к счастью, Хуа Цайли была слишком простодушной, и для Юнь Чэ она была одним из тех, с кем легче всего иметь дело в Бездне.
Он ненадолго закрыл глаза, словно о чём-то размышляя, затем внезапно открыл их, и его взгляд тут же… словно инстинктивно, переместился туда, где была Хуа Цайли, точно встретившись с её взглядом.
Глаза Хуа Цайли смутно застилала пелена растерянности, отражающая невыразимое смятение и неуверенность девушки.
Юнь Чэ слегка моргнул, уголки его губ чуть приподнялись, затем его взгляд естественно переместился, устремившись в сторону Дяня Цзючжи.
Всего лишь мгновение взгляда и лёгкая улыбка, но они заставили бурлящий поток в сердце Хуа Цайли невольно рассеяться, а её прекрасные глаза, словно покрывавший их лёд растаял, вновь стали безупречными сверкающими звёздами.
Хуа Цинъин, всё это время ощущавшая изменения в настроении Хуа Цайли, повернула свои прекрасные глаза и тихо сказала: — Аномалии, явленные Шэнь У И, слишком сильно потрясают мир, даже я и твой отец не могли не быть поражены. То, что Юнь Чэ пристально смотрел на неё, совершенно естественно, не нужно быть такой чувствительной и зацикливаться на этом.
Когда мысли Хуа Цайли оказались внезапно разоблачены, её снежное лицо слегка покраснело. Она поспешно возразила: — Нет… Нет, я лучше всех знаю, как Брат Юнь ко мне… Я вовсе не зацикливаюсь, тётя, ты говоришь ерунду.
— …Видимо, я ошиблась в восприятии.
— Именно!
— …
Хуа Фучэнь рядом покачал головой с лёгкой усмешкой, краем глаза заметил Дяня Лохоу, рассеивающего холод в Дяне Цзючжи, и снова тихо вздохнул.
Будучи Первым Божественный Владыкой шести царств, Дянь Лохоу имел чрезвычайно мощную сила Безграничности. К этому моменту холод на теле Дяня Цзючжи был полностью рассеян, и хотя его лицо всё ещё было бледным, он уже почти восстановил способность двигаться.
С уровнем культивации Дяня Цзючжи ему потребовалось бы не так много времени, чтобы восстановить обмороженное тело, но сейчас Дянь Саньсы всё ещё осторожно поддерживал его.
И в этот момент Дянь Саньсы внезапно почувствовал, что на него уставился взгляд, острый как игла. Этот взгляд не скрывал агрессии и совершенно ничего не стеснялся… скорее, намеренно хотел, чтобы он это заметил.
Будучи вторым среди молодого поколения Безграничности после Дяня Цзючжи, как мог допустить Дянь Саньсы такой вызов? Его взгляд резко заострился, проследив за источником, и столкнулся со взглядом Юнь Чэ в воздухе.
Юнь Чэ слегка прищурился, уголки его губ почти незаметно дёрнулись, затем он очень небрежно отвёл взгляд.
Пальцы Дянь Саньсы резко сжались… он разглядел насмешку в глазах Юнь Чэ и беззвучное движение его губ, складывающееся в слова:
Ничто… жество…
Дянь Цзючжи сейчас был слаб после ранения, и сжатые пальцы Дянь Саньсы причинили ему острую боль. Он спросил, скосив глаза: — Саньсы, что случилось?
Дянь Саньсы поспешно разжал пальцы и с натянутой улыбкой ответил: — Ничего, просто… просто… действительно не могу смириться.
Произнося последние слова, он уже не мог сдержать скрежета зубов.
Но Дянь Цзючжи подумал, что Дянь Саньсы не может смириться с его поражением, и, наоборот, с улыбкой утешил: — Если навыки уступают, следует принять поражение. Что касается оскорбительных слов… это же Божественная Владычица У Мин, не принимай близко к сердцу.
Дянь Саньсы открыл было рот… Но на Чистой Земле, перед Императором Бездны, при всех Божественных Владыках, он не мог ничего объяснить.
Но тот пронзающий сердце взгляд снова устремился на него.
Дянь Саньси пристально смотрел, его взгляд был устремлён прямо на Юнь Чэ. Но столкнувшись с этим ужасным взглядом, Юнь Чэ не только не испугался, а, наоборот, уголки его губ растянулись ещё шире… Не было ни звуков, ни слов слов, но презрение, насмешка, пренебрежение… словно бушующий прилив, обрушились на дно его души.
Смотри, я отобрал Хуа Цайли, помолвленную с Дянем Цзючжи, а Дянь Цзючжи даже не посмел возмутиться… ничтожество!
Смотри, так называемый Первый Божественный Наследник был избит и превращён в «замёрзшую дохлую собаку»… ничтожество!
Смотри, ты, знающий всё, даже пикнуть не смеешь… ничтожество!
Первый Божественный Сын, ха-ха-ха-ха… в моих глазах он всего лишь величайшая шутка! Первый никчёмный трус среди божественных царств!
Ты в бессильной ярости… о, такие, как ты, как вы, ничтожества, только и могут, что бессильно злиться! Хуже, чем дворняга, что хоть лаять может!
……
Перед глазами Дянь Саньсы потемнело.
Хоть это и был лишь краткий зрительный контакт, но взгляд Юнь Чэ был слишком пронзителен для его души, слишком насмешлив… это был даже не взгляд свысока на слабого, а скорее сострадание к жалкому несчастному насекомому…
Та ненависть, что всегда гнездилась в его сердце, которую он подавлял изо всех сил, была возбуждена до грани кипения.
— Хм? — Дянь Лохоу внезапно скосил глаза, посмотрев на Дяня Саньсы с явно нарушенным дыханием.
Дянь Саньсы глубоко вдохнул, опустил голову и сказал: — Божественный Отец, никто никогда не смел так унижать брата Цзючжи, я… я действительно…
Дянь Лохоу отвел взгляд и мрачно произнёс: — У проигравшего должно быть осознание проигравшего. Если не можешь смириться, тогда прими это как стимул и верни вдесятеро в будущем. Что касается той сумасшедшей из Вечной Ночи, не обращай внимания.
Дянь Саньсы кивнул, затем долго стоял с опущенной головой, не говоря больше ни слова, лишь сжав челюсти так, что не мог расслабиться.
Почему… по какому праву…
Наше божественное царство Безграничности явно сильнейшее божественное царство…
Брат Цзючжи, даже проиграв, был Первым Божественным Сыном…
Он явно не сделал ничего неправильного… явно это он проявлял терпимость, это он скрывал, это он думал об общей картине…
Явно это была его помолвка, дарованная Императором Бездны…
Явно виноват Юнь Чэ, виновата Хуа Цайли, виноваты божественные царства Плетения Снов и Разрушения Небес…
Почему же именно брат Цзючжи, именно мы подвергаемся таким унижениям…
Хруст… хруст…
Он слышал, как его зубы трескаются.
В этот момент фигура Шэнь У И уже вернулась в центр барьера, но долгое время никто не бросал ей вызов.
Её глаза, подобные ночному холодному озеру, устремились на царство Плетения Снов.
— Божественный Сын Плетения Снов Мэн Цзяньси, прошу наставить.
Это было настолько предсказуемо, что и Мэн Цзяньси ничуть не был удивлён или встревожен. Он сделал шаг вперёд и громко, открыто заявил: — Хотя я всегда считал себя необычным, но в схватке на одном уровне я, конечно, не смог бы противостоять Божественному Сыну Безграничности, и уж тем более не смог бы быть противником Божественной Дочери Вечной Ночи.
— Поэтому мне остаётся лишь бесстыдно признать поражение.
Ответ Мэн Цзяньси действительно никого не удивил.
То неразрешимое изысканное глубокое царство, тот разрывающий шаблоны необыкновенный лёд… непринятие вызова было самым разумным выбором, который также не вызывал насмешек.
— Ха-ха-ха-ха-ха!
Этот крайне пронзительный смех тоже раздался совершенно неудивительно: — Это и есть Божественный Сын Божественного Царства Плетения Снов? Даже нет смелости принять вызов. Вы собираетесь передать следующее поколение вашего царства в руки этим бесполезным ничтожествам?
Мэн Кунчань спокойно произнёс: — С позиции Божественного Владыки публично произносить такие унизительные слова младшему… надо сказать, это так похоже на Божественную Владычицу У Мин! Должно быть, под руководством Божественной Владычицы У Мин Божественное Царство Вечной Ночи определённо процветает, и бесчисленные духи гордятся им.
Шэнь У Янье усмехнулась: — Божественное царство, в котором прогнили даже сны, и божественный наследник, который не смеет принять вызов… ваше Божественное Царство Плетения Снов в будущем будет годится лишь для того, чтобы ползать у ног моей Вечной Ночи! С какой вообще стати вы смеете рассуждать о моём Божественном Царстве Вечной Ночи!
Мэн Кунчань холодно фыркнул, не стал отвечать и выказывая гнева.
Мэн Цзяньси выбрал прямое признание поражения, так что из царств, ещё не вступавших в бой, осталось лишь Разрушение Небес.
Как раз когда все подумали, что Хуа Цайли тоже выберет уклонение от боя, они увидели, как чистый белый свет слегка промелькнул, и фигура девушки изящно приземлилась в барьере, став лицом к лицу с Шэнь У И.
— … — Хуа Фучэнь инстинктивно приподнял руку.
— Дай ей попробовать, — тихо сказала Хуа Цинъин. — Меч Цайли достаточно силён, чтобы противостоять Изысканному Глубокому Царству.
Хуа Фучэнь слегка нахмурился, внезапно словно что-то вспомнив, и в его глазах появилось не скрываемое изумление: — Ты имеешь в виду, что Цайли, она…
Встретившись с явно взволнованным взглядом Хуа Фучэня, Хуа Цинъин слегка кивнула: — Изначально это был сюрприз, который она готовила для тебя, и также козырь, который она усердно отрабатывала, чтобы попросить награду у Императора Бездны.
Она вдруг тихо вздохнула, глядя на двух девушек в барьере, и не без сожаления сказала: — Изначально у неё была почти абсолютная уверенность победить Дяня Цзючжи на одном уровне, но она не ожидала, что появится такая ослепительная и такая странная Божественная Дочь Вечной Ночи. Цайли было уже не суждено получить желаемое.
— Раз уж не суждено получить желаемое, почему тогда…
Не договорив, Хуа Фучэнь уже всё понял и, наполовину с усмешкой, наполовину с беспомощностью, вздохнул: — В конце концов, девочка остаётся девочкой.
— Божественная Дочь Разрушения Небес Хуа Цайли, встречаемся впервые, прошу наставить!
В центре барьера две девушки стояли друг напротив друга на расстоянии ста шагов. Ещё не начав бой, они уже заставили всех затаить дыхание и потерять душу, даже лёгкий ветер и тонкие облака застыли.
Шэнь У И была вся в чёрном, как чернила, её одеяния, ниспадая, были словно окутаны холодным туманом. Битва с Дянем Цзючжи слегка растрепала её волосы, несколько прядей упали на щёки, но от этого её абсолютная красота стала ещё более нефритово-белой и прозрачной. Её глаза были словно замёрзший пруд, прекрасные как сказка, но без намёка на мягкость и привязанность, лишь с отстранённым равнодушием.
Медленно циркулирующая вокруг Стеклянная ледяная аура окутывала её ореолом святости и отчуждённости, делая её похожей на сошедшую с небес ледяную богиню, пронзительно и возвышенно прекрасную.
Хуа Цайли была в уникальных снежно-белых облаках Божественной Дочери Разрушения Небес, на подоле которых были вышиты семь совершенно разных сияний меча, переплетающихся со сложными и великолепными звёздными божественными узорами: Тяньшу (Дубхэ), Тяньсюань (Мерак), Тяньцзи (Фекда), Тяньцюань (Мегрец), Юйхэн (Алиот), Кайян (Мицар), Яогуан (Бенетнаш)… Семь светил сияли вместе, символизируя и поклонение семи мастеров меча Разрушения Небес, и скрывая вечную непрерывную защиту.
Когда она двигалась, подол колыхался, переливаясь светом, словно на нём танцевала звёздная река.
Её красота уже давно покорила Бездну, это был известный всем дар небес. Её кожа была сияюще-белая, словно застывший жир, на щеках горел естественный лёгкий румянец, словно никогда не касавшийся пыли Моря Тумана и мирской суеты. Брови её были неглубоко изогнуты, словно восходящий молодой месяц, прекрасные глаза по-прежнему отражали самые яркие звёзды Бездны и несли уникальную для девушки хрупкую чистоту.
Две красавицы, в равной степени потрясающие мир, но с совершенно разными аурами, стояли вместе в поле зрения — это была великолепная картина, которую никто из шести божественных царств никогда не имел счастья наблюдать.
За барьером одни смотрели пустыми глазами, ошеломлённо, другие заворожённо, не замечая ничего вокруг себя, третьи изо всех сил сохраняли достоинство… Звуки учащённого дыхания были так тихи, что почти неслышны, а бесчисленные глаза вокруг забыли отражать свет, из-за чего казалось, что в этот момент небо и земля Рая на вершине облаков внезапно поблёкли.
«Ага, — Юнь Чэ не стал отрицать. — Я не могу не думать о том, что же случилось с ней за эти годы в Бездне.»
Ли Суо тихо вздохнула: «О ней я знаю слишком мало. Но что касается Стеклянных дев… как я говорила ранее, хотя она и может конденсировать Стеклянный Лёд, у неё совершенно нет чистой ауры, присущей Стеклянным девам. По крайней мере, Стеклянные девы в моём понимании никогда не имели таких эмоций, как „равнодушие“.»
«Но эти аномалии нельзя изучить и найти на них ответ прямо сейчас. И кроме того… у тебя только что возникло мгновенное желание убийства, хотя Мэн Кунчань был рядом. Если бы внимание всех не было приковано к Шэнь У И и Шэнь У Янье, он с большой вероятностью мог бы это заметить… С тех пор как ты вошёл в Бездну, это твоя первая такая оплошность.»
«Не беспокойся, — сказал Юнь Чэ. — Даже если это обнаружат, у меня есть множество отговорок.»
Сказав это, он снова успокоил свои чувства, перестав пытаться оправдываться, и признал: «Ладно, ты права. Сегодня я действительно был несколько… не в себе.»
«Не „не в себе“. Наоборот, сегодня ты больше похож на Юнь Чэ, а не на „Императора Юня“, которым ты бесчисленное количество раз в день заставляешь себя быть.»
Голос Ли Суо по-прежнему был мягок, как облако, ничем не отличаясь от обычного, но это заставило Юнь Чэ на мгновение замереть, затем он покачал головой и тихо рассмеялся.
«Твои слова согревают, ими, должно быть, хорошо обманывать неискушённых женщин. Жаль только… что с тем, что я несу на себе, погружение в себя в этом мире — непростительный грех. Впредь я буду более бдительным.»
Ли Суо помолчала некоторое время, затем снова заговорила: «Есть ещё кое-что, что я заметила. Пока ты смотрел на Шэнь У И, Хуа Цайли неотрывно смотрела на тебя.»
Сердце Юнь Чэ ёкнуло… плохо!
Сколько бы Юнь Чэ ни повторял себе, ни укреплял защиту сердца, он в конце концов не бездушный Зверь Бездны. В этом мире всегда найдётся то, что может пробить брешь в его воле… например, Ся Цинъюэ.
Но, к счастью, Хуа Цайли была слишком простодушной, и для Юнь Чэ она была одним из тех, с кем легче всего иметь дело в Бездне.
Он ненадолго закрыл глаза, словно о чём-то размышляя, затем внезапно открыл их, и его взгляд тут же… словно инстинктивно, переместился туда, где была Хуа Цайли, точно встретившись с её взглядом.
Глаза Хуа Цайли смутно застилала пелена растерянности, отражающая невыразимое смятение и неуверенность девушки.
Юнь Чэ слегка моргнул, уголки его губ чуть приподнялись, затем его взгляд естественно переместился, устремившись в сторону Дяня Цзючжи.
Всего лишь мгновение взгляда и лёгкая улыбка, но они заставили бурлящий поток в сердце Хуа Цайли невольно рассеяться, а её прекрасные глаза, словно покрывавший их лёд растаял, вновь стали безупречными сверкающими звёздами.
Хуа Цинъин, всё это время ощущавшая изменения в настроении Хуа Цайли, повернула свои прекрасные глаза и тихо сказала: — Аномалии, явленные Шэнь У И, слишком сильно потрясают мир, даже я и твой отец не могли не быть поражены. То, что Юнь Чэ пристально смотрел на неё, совершенно естественно, не нужно быть такой чувствительной и зацикливаться на этом.
Когда мысли Хуа Цайли оказались внезапно разоблачены, её снежное лицо слегка покраснело. Она поспешно возразила: — Нет… Нет, я лучше всех знаю, как Брат Юнь ко мне… Я вовсе не зацикливаюсь, тётя, ты говоришь ерунду.
— …Видимо, я ошиблась в восприятии.
— Именно!
— …
Хуа Фучэнь рядом покачал головой с лёгкой усмешкой, краем глаза заметил Дяня Лохоу, рассеивающего холод в Дяне Цзючжи, и снова тихо вздохнул.
Будучи Первым Божественный Владыкой шести царств, Дянь Лохоу имел чрезвычайно мощную сила Безграничности. К этому моменту холод на теле Дяня Цзючжи был полностью рассеян, и хотя его лицо всё ещё было бледным, он уже почти восстановил способность двигаться.
С уровнем культивации Дяня Цзючжи ему потребовалось бы не так много времени, чтобы восстановить обмороженное тело, но сейчас Дянь Саньсы всё ещё осторожно поддерживал его.
И в этот момент Дянь Саньсы внезапно почувствовал, что на него уставился взгляд, острый как игла. Этот взгляд не скрывал агрессии и совершенно ничего не стеснялся… скорее, намеренно хотел, чтобы он это заметил.
Будучи вторым среди молодого поколения Безграничности после Дяня Цзючжи, как мог допустить Дянь Саньсы такой вызов? Его взгляд резко заострился, проследив за источником, и столкнулся со взглядом Юнь Чэ в воздухе.
Юнь Чэ слегка прищурился, уголки его губ почти незаметно дёрнулись, затем он очень небрежно отвёл взгляд.
Пальцы Дянь Саньсы резко сжались… он разглядел насмешку в глазах Юнь Чэ и беззвучное движение его губ, складывающееся в слова:
Ничто… жество…
Дянь Цзючжи сейчас был слаб после ранения, и сжатые пальцы Дянь Саньсы причинили ему острую боль. Он спросил, скосив глаза: — Саньсы, что случилось?
Дянь Саньсы поспешно разжал пальцы и с натянутой улыбкой ответил: — Ничего, просто… просто… действительно не могу смириться.
Произнося последние слова, он уже не мог сдержать скрежета зубов.
Но Дянь Цзючжи подумал, что Дянь Саньсы не может смириться с его поражением, и, наоборот, с улыбкой утешил: — Если навыки уступают, следует принять поражение. Что касается оскорбительных слов… это же Божественная Владычица У Мин, не принимай близко к сердцу.
Дянь Саньсы открыл было рот… Но на Чистой Земле, перед Императором Бездны, при всех Божественных Владыках, он не мог ничего объяснить.
Но тот пронзающий сердце взгляд снова устремился на него.
Дянь Саньси пристально смотрел, его взгляд был устремлён прямо на Юнь Чэ. Но столкнувшись с этим ужасным взглядом, Юнь Чэ не только не испугался, а, наоборот, уголки его губ растянулись ещё шире… Не было ни звуков, ни слов слов, но презрение, насмешка, пренебрежение… словно бушующий прилив, обрушились на дно его души.
Смотри, я отобрал Хуа Цайли, помолвленную с Дянем Цзючжи, а Дянь Цзючжи даже не посмел возмутиться… ничтожество!
Смотри, так называемый Первый Божественный Наследник был избит и превращён в «замёрзшую дохлую собаку»… ничтожество!
Смотри, ты, знающий всё, даже пикнуть не смеешь… ничтожество!
Первый Божественный Сын, ха-ха-ха-ха… в моих глазах он всего лишь величайшая шутка! Первый никчёмный трус среди божественных царств!
Ты в бессильной ярости… о, такие, как ты, как вы, ничтожества, только и могут, что бессильно злиться! Хуже, чем дворняга, что хоть лаять может!
……
Перед глазами Дянь Саньсы потемнело.
Хоть это и был лишь краткий зрительный контакт, но взгляд Юнь Чэ был слишком пронзителен для его души, слишком насмешлив… это был даже не взгляд свысока на слабого, а скорее сострадание к жалкому несчастному насекомому…
Та ненависть, что всегда гнездилась в его сердце, которую он подавлял изо всех сил, была возбуждена до грани кипения.
— Хм? — Дянь Лохоу внезапно скосил глаза, посмотрев на Дяня Саньсы с явно нарушенным дыханием.
Дянь Саньсы глубоко вдохнул, опустил голову и сказал: — Божественный Отец, никто никогда не смел так унижать брата Цзючжи, я… я действительно…
Дянь Лохоу отвел взгляд и мрачно произнёс: — У проигравшего должно быть осознание проигравшего. Если не можешь смириться, тогда прими это как стимул и верни вдесятеро в будущем. Что касается той сумасшедшей из Вечной Ночи, не обращай внимания.
Дянь Саньсы кивнул, затем долго стоял с опущенной головой, не говоря больше ни слова, лишь сжав челюсти так, что не мог расслабиться.
Почему… по какому праву…
Наше божественное царство Безграничности явно сильнейшее божественное царство…
Брат Цзючжи, даже проиграв, был Первым Божественным Сыном…
Он явно не сделал ничего неправильного… явно это он проявлял терпимость, это он скрывал, это он думал об общей картине…
Явно это была его помолвка, дарованная Императором Бездны…
Явно виноват Юнь Чэ, виновата Хуа Цайли, виноваты божественные царства Плетения Снов и Разрушения Небес…
Почему же именно брат Цзючжи, именно мы подвергаемся таким унижениям…
Хруст… хруст…
Он слышал, как его зубы трескаются.
В этот момент фигура Шэнь У И уже вернулась в центр барьера, но долгое время никто не бросал ей вызов.
Её глаза, подобные ночному холодному озеру, устремились на царство Плетения Снов.
— Божественный Сын Плетения Снов Мэн Цзяньси, прошу наставить.
Это было настолько предсказуемо, что и Мэн Цзяньси ничуть не был удивлён или встревожен. Он сделал шаг вперёд и громко, открыто заявил: — Хотя я всегда считал себя необычным, но в схватке на одном уровне я, конечно, не смог бы противостоять Божественному Сыну Безграничности, и уж тем более не смог бы быть противником Божественной Дочери Вечной Ночи.
— Поэтому мне остаётся лишь бесстыдно признать поражение.
Ответ Мэн Цзяньси действительно никого не удивил.
То неразрешимое изысканное глубокое царство, тот разрывающий шаблоны необыкновенный лёд… непринятие вызова было самым разумным выбором, который также не вызывал насмешек.
— Ха-ха-ха-ха-ха!
Этот крайне пронзительный смех тоже раздался совершенно неудивительно: — Это и есть Божественный Сын Божественного Царства Плетения Снов? Даже нет смелости принять вызов. Вы собираетесь передать следующее поколение вашего царства в руки этим бесполезным ничтожествам?
Мэн Кунчань спокойно произнёс: — С позиции Божественного Владыки публично произносить такие унизительные слова младшему… надо сказать, это так похоже на Божественную Владычицу У Мин! Должно быть, под руководством Божественной Владычицы У Мин Божественное Царство Вечной Ночи определённо процветает, и бесчисленные духи гордятся им.
Шэнь У Янье усмехнулась: — Божественное царство, в котором прогнили даже сны, и божественный наследник, который не смеет принять вызов… ваше Божественное Царство Плетения Снов в будущем будет годится лишь для того, чтобы ползать у ног моей Вечной Ночи! С какой вообще стати вы смеете рассуждать о моём Божественном Царстве Вечной Ночи!
Мэн Кунчань холодно фыркнул, не стал отвечать и выказывая гнева.
Мэн Цзяньси выбрал прямое признание поражения, так что из царств, ещё не вступавших в бой, осталось лишь Разрушение Небес.
Как раз когда все подумали, что Хуа Цайли тоже выберет уклонение от боя, они увидели, как чистый белый свет слегка промелькнул, и фигура девушки изящно приземлилась в барьере, став лицом к лицу с Шэнь У И.
— … — Хуа Фучэнь инстинктивно приподнял руку.
— Дай ей попробовать, — тихо сказала Хуа Цинъин. — Меч Цайли достаточно силён, чтобы противостоять Изысканному Глубокому Царству.
Хуа Фучэнь слегка нахмурился, внезапно словно что-то вспомнив, и в его глазах появилось не скрываемое изумление: — Ты имеешь в виду, что Цайли, она…
Встретившись с явно взволнованным взглядом Хуа Фучэня, Хуа Цинъин слегка кивнула: — Изначально это был сюрприз, который она готовила для тебя, и также козырь, который она усердно отрабатывала, чтобы попросить награду у Императора Бездны.
Она вдруг тихо вздохнула, глядя на двух девушек в барьере, и не без сожаления сказала: — Изначально у неё была почти абсолютная уверенность победить Дяня Цзючжи на одном уровне, но она не ожидала, что появится такая ослепительная и такая странная Божественная Дочь Вечной Ночи. Цайли было уже не суждено получить желаемое.
— Раз уж не суждено получить желаемое, почему тогда…
Не договорив, Хуа Фучэнь уже всё понял и, наполовину с усмешкой, наполовину с беспомощностью, вздохнул: — В конце концов, девочка остаётся девочкой.
— Божественная Дочь Разрушения Небес Хуа Цайли, встречаемся впервые, прошу наставить!
В центре барьера две девушки стояли друг напротив друга на расстоянии ста шагов. Ещё не начав бой, они уже заставили всех затаить дыхание и потерять душу, даже лёгкий ветер и тонкие облака застыли.
Шэнь У И была вся в чёрном, как чернила, её одеяния, ниспадая, были словно окутаны холодным туманом. Битва с Дянем Цзючжи слегка растрепала её волосы, несколько прядей упали на щёки, но от этого её абсолютная красота стала ещё более нефритово-белой и прозрачной. Её глаза были словно замёрзший пруд, прекрасные как сказка, но без намёка на мягкость и привязанность, лишь с отстранённым равнодушием.
Медленно циркулирующая вокруг Стеклянная ледяная аура окутывала её ореолом святости и отчуждённости, делая её похожей на сошедшую с небес ледяную богиню, пронзительно и возвышенно прекрасную.
Хуа Цайли была в уникальных снежно-белых облаках Божественной Дочери Разрушения Небес, на подоле которых были вышиты семь совершенно разных сияний меча, переплетающихся со сложными и великолепными звёздными божественными узорами: Тяньшу (Дубхэ), Тяньсюань (Мерак), Тяньцзи (Фекда), Тяньцюань (Мегрец), Юйхэн (Алиот), Кайян (Мицар), Яогуан (Бенетнаш)… Семь светил сияли вместе, символизируя и поклонение семи мастеров меча Разрушения Небес, и скрывая вечную непрерывную защиту.
Когда она двигалась, подол колыхался, переливаясь светом, словно на нём танцевала звёздная река.
Её красота уже давно покорила Бездну, это был известный всем дар небес. Её кожа была сияюще-белая, словно застывший жир, на щеках горел естественный лёгкий румянец, словно никогда не касавшийся пыли Моря Тумана и мирской суеты. Брови её были неглубоко изогнуты, словно восходящий молодой месяц, прекрасные глаза по-прежнему отражали самые яркие звёзды Бездны и несли уникальную для девушки хрупкую чистоту.
Две красавицы, в равной степени потрясающие мир, но с совершенно разными аурами, стояли вместе в поле зрения — это была великолепная картина, которую никто из шести божественных царств никогда не имел счастья наблюдать.
За барьером одни смотрели пустыми глазами, ошеломлённо, другие заворожённо, не замечая ничего вокруг себя, третьи изо всех сил сохраняли достоинство… Звуки учащённого дыхания были так тихи, что почти неслышны, а бесчисленные глаза вокруг забыли отражать свет, из-за чего казалось, что в этот момент небо и земля Рая на вершине облаков внезапно поблёкли.
Закладка