Глава 2072 — Финальное «испытание» •
Человек в серебристых одеждах в проекции явно был Почтенным Божеством Божественного Царства Плетения Снов – Мэн Кунчанем.
Его божественным именем было «У Мэн».
Хуа Фучэнь не стал ничего уточнять и прямо сказал: «Я бы хотел попросить брата Мэна помочь мне опознать одного человека».
Мэн Кунчань вдруг заинтересовался: «Если даже брат Фучэнь так серьезен, похоже, этот человек не так уж и прост».
«В каком-то смысле так и есть,» сказал Хуа Фучэнь со сложным выражением лица: «Этот человек – возлюбленный Цайли…»
«…!» Лицо Мэн Кунчаня заметно изменилось.
Они оба одновременно замолчали, но в течение долгого времени Мэн Кунчань не находил на лице Хуа Фучэня никаких следов того, что он шутил.
Наконец, Мэн Кунчань медленно заговорил: «Да уж, все это дело «не такое уж и простое». Брат Лохоу…»
«Он не знает об этом, а у меня нет лица, чтобы рассказать ему,» Хуа Фучэнь ответил: «Об этом деле, кроме меня и Цинъин, знаешь только ты».
Он не стал объяснять Мэн Кунчаню, что тот должен держать это в секрете, потому что знал, что Мэн Кунчань никогда и никому не расскажет даже слова об этом.
Мэн Кунчань вдруг нахмурился: «Подожди? Ты хочешь, чтобы я разузнал о нем? Смысл твоих слов в том, что… ты намерен принять этого человека и его отношения с Цайли?»
«Увы,» Хуа Фучэнь тихо вздохнул: «В этом мире человеческие планы редко идут в ногу с планами небес. Хотя Цайли путешествовала с ним всего несколько месяцев, она глубоко привязалась к этому мальчишке, и телом и разумом она оказалась в ловушке».
Хотя фраза «и телом и разумом в ловушке» была двусмысленной, но когда ее произносил Почтенный Бог Хуа Синь, этого было достаточно, чтобы Почтенный Бог У Мэн понял ее истинный смысл. На его лице появилось явное выражение эмоций.
Хуа Фучэнь продолжил: «Когда я впервые услышал об этом, меня охватил гнев, и я возненавидел, что не мог разорвать его тело. Но… он спас жизнь Цайли, и даже Цинъин явно благоволила ему. Не говоря уже о том, что решимость, которую проявила к нему Цайли, превзошла все мои ожидания».
«Если я заставлю ее разлучиться с этим мальчиком, это, несомненно, нанесет ей травму на всю жизнь, и я боюсь, что наши с ней отношения, как отношения между отцом и дочерью, потерпят крах, который невозможно будет исправить в течение целой вечности. Это… ни в коем случае не тот результат, который я могу принять».
«О?» Удивление Мэн Кунчаня возросло еще больше: «Те, кого Цайли повидала за свою жизнь, – ни кто иные, как лучшие мужчины мира. Чтобы сделать ее настолько увлеченной и даже заставить тебя уступить… кажется, что этот мальчик действительно необычен».
«Просто, последствия этого…» Мэн Кунчань остановился на половине фразы и покачал головой: «Забудь об этом. Раз уж ты так решил, должно быть, ты хорошо все обдумал. Хотя я чувствую, что это крайне неуместно, думаю, мне нет нужды советовать».
«В какой степени тебе нужно, чтобы я исследовал этого паренька?»
Эти два великих почтенный бога знали друг друга с детства и могли считаться друзьями до гробовой доски, они настолько хорошо понимали друг друга, что им не нужно было вдаваться в подробности.
Хуа Фучэнь замедлил свой голос, каждое слово было серьезным: «Во-первых, мне нужно подтвердить, искренен ли он с Цайли… или, по крайней мере, больше ли в нем искренности, чем расчетливости».
«О?» Мэн Кунчань прищурился, его зрачки покрылись серебристым светом: «Это меня удивляет. Ни одна молодая девушка, когда речь идет о красоте и таланте, не может сравниться с Цайли. С такими статусом и внешностью, кто в этом мире не влюбится и не потеряет душу, увидев ее».
«Даже Дянь Цзючжи, первый среди нынешних божественных сынов, глубоко увлечен ею, и это известно всему миру. Если в будущем он станет Божеством, он, наверное, захочет отдать ей все Божественное Царство Безграничности. Если бы не помолвка между ними, боюсь, мой недостойный сын Цзяньси тоже безнадежно бы ею увлекся».
«Человек, который может завоевать расположение Цайли, – самый удачливый человек на свете. Если он не искренен по отношению к Цайли… либо у этого мальчика вместо сердца камень, либо этот мальчик голубой, ха-ха-ха».
Слова Мэн Кунчаня звучали как шутка, но на самом деле это была правда, которую ни одно живое существо в бездне не могло опровергнуть. Красота Цайли, Божественной Дочери, не имела себе равных и находилась на пике женской красоты этого мира, на пике мужского вожделения… Не было нужды сомневаться в его искренности.
«Но, если говорить об расчетливости, разве существует в мире существо, что его не имеет? Авторитет – это расчетливость, красота – это расчетливость, статус – это расчетливость, сила – это расчетливость… Чем отличается тот, кто не имеет расчетливости, от бесполезного отброса?»
Сказав все это, Мэн Кунчань так и не увидел никакой реакции на лице Хуа Фучэня. Он отбросил шутливые мысли и спросил: «Раз уж ты так беспокоишься, может быть, ты обнаружил в этом мальчике какой-то «изъян»?»
«Нет,» покачал головой Хуа Фучэнь, «Совсем наоборот».
«Встреча с Цайли, сближение с ней и любовь между ними были инициированы Цайли. Он же, напротив, много раз спасал Цайли от опасности, даже рисковал жизнью ради нее, и даже Цинъин, с ее-то равнодушным характером, была тронута им настолько, что она снова и снова защищала его».
«Язык его тела и мое общение с ним привели меня к выводу, что его искренность по отношению к Цайли чиста без малейшего изъяна, и у него нет никакой расчетливости по отношению к чему-либо, кроме Цайли, и он не движим никакими искушениями, кроме Цайли».
«…» Мэн Кунчань нахмурился: «Тогда, были ли какие-то изъяны в колебаниях его души?»
«Вовсе нет,» Хуа Фучэнь дал ответ, который не мог не удивить Мэн Кунчаня: «Его культивация всего лишь на третьей ступени царства божественного мастера, однако в моем присутствии, когда я несколько раз тайно оказывал давление на его душу, он всегда оставался спокоен и вежлив, держась с достоинством. Те немногие эмоциональные колебания, которые он проявлял, были вызваны только его рвением к Цайли».
«Хотя весьма вероятно, что я слишком много думаю и сильно переживаю, но если вдруг у него есть злой умысел, с его-то темпераментом и умом, как Цайли может… стоять с ним на равных».
На этот раз Мэн Кунчань не стал опровергать или переубеждать Хуа Фучэня, высказавшего свои, по собственным словам, «излишние» опасения.
Все было безупречно, но вместо того, чтобы приносить спокойствие, оно лишь вызывало тревогу.
«Я понимаю,» Мэн Кунчань медленно кивнул, «Братец, я понимаю твою любовь к своей дочери. Я избавлю тебя от этого «крошечного риска». Но раз уж ты выразил такие сомнения, полагаю, причина не только в этом, не так ли?
«Хе-хе, как и ожидалось, мне ничего не скрыть от проницательного взгляда братца Мэна,» ответил Хуа Фучэнь, «Во-вторых, я хочу побеспокоить брата Мэна и выяснить, откуда взялся этот мальчишка».
«Хм?» Мэн Кунчань слегка нахмурился: «Что ты имеешь в виду? Дело приняло такой оборот, но ты до сих пор не знаешь, кто он на самом деле?»
«Не смейся, брат Мэн, но это правда,» с самоиронией ответил Хуа Фучэнь и продолжил: «Фамилия этого паренька – Юнь, а его имя — Че, и у него нет ни публичной личности, ни клана. По его собственным словам, он был спасен древней душой примерно сто лет назад, когда ему было всего около десяти лет, но он потерял все свои воспоминания до этого момента, поэтому совершенно не знает о своем истинном происхождении».
Кончики бровей Мэн Кунчаня бессознательно сдвинулись… Затем он увидел, что Хуа Фучэнь погрузился в молчание.
«Только это?»
«Да, только это,» ответил Хуа Фучэнь, «Что касается того, что из себя представляет эта древняя душа, он никогда не говорил никому ни слова, руководствуясь «наставлением мастера». За последние дни я также посылал людей тайно прощупать его прошлое, но так и не услышал ничего нового. Думаю, он действительно, как и говорил, не так давно вышел в свет».
«Другими словами…» Мэн Кунчань взглянул на Хуа Фучэня с некоторым недоумением: «Ты, великий Почтенный Бог Хуа Синь, ничегошеньки не знаешь о парне, что доставляет проблемы твоей дочери…?»
«Именно так,» Хуа Фучэнь медленно закрыл глаза: «Поэтому, как я могу не беспокоиться?»
«Я все понял,» Мэн Кунчань медленно кивнул головой. Это было несколько коротких слов, но они были обещанием Почтенного Бога У Мэна.
«В таком случае я попрошу брата Мэна заняться этим самолично,» подчеркнул Хуа Фучэнь.
«Но это ещё не всё,» продолжил Хуа Фучэнь, «В теле Юнь Че есть нечто такое, что поражает даже меня, так что если «мастер», о котором он говорит, и правда существует, то его происхождение, скорее всего, шокирует, и оно может скрывать настолько ошеломляющие секреты, что их нужно будет скрывать от всего мира. Если об этом узнают другие, боюсь, у них могут возникнуть дурные намерения».
Мэн Кунчань с серьезным видом кивнул головой, а затем пошутил: «Не волнуйся, дружище, даже если я узнаю, что он сын Императора Бездны, я никому не скажу и полслова».
«После слов братца Мэна, я, естественно, могу быть спокоен».
Обещание Почтенного Бога У Мэна – это далеко не пустые слова.
Божественное Царство Плетения Снов специализировалось на культивировании души. И нарушение обещаний, безусловно, вредило душе.
Благодаря уникальным способностям «Падающий сон» и «Погружающий сон» Божественное Царство Плетения Снов знало бесчисленные тайны бесчисленных культиваторов, но ни один личный секрет не просочился за пределы Божественного Царства Плетения Снов.
Это относилось и к обычным культиваторам, не говоря уже о Почтенном Божестве У Мэне.
«Однако,» Мэн Кунчань стал серьёзным, его взгляд наполнился скрытым презрением: «Если все это и правда окажется излишними опасениями, ты действительно… готов разорвать помолвку, лично одобренную Императором Бездны, и принять этого парня, не имеющего ни власти, ни рода, ни даже прошлого?»
Как отец, он категорически не мог себе представить, как бы он был взволнован и взбешен, если бы такое приключилось с ним самим.
«Да,» это короткое слово Хуа Фучэнь произнес без колебаний.
Мэн Кунчань посмотрел на него с замешательством, слегка кивнув: «Похоже, ты уже принял решение, тогда я не буду больше настаивать… И, кроме того, ты ведь шлешь мне этого парня не просто так, а, наверное, чтобы я познакомился с ним поближе, чтобы в будущем я мог вмешаться в это дело, если понадобится. Значит, ты действительно веришь в этого парня и думаешь, что он способен вызвать у меня симпатию?»
«Хе-хе, никакой, даже самый маленький замысел не скроешь от братца Мэна,» с непринуждённой улыбкой признался Хуа Фучэнь.
«Тогда,» спросил Мэн Кунчань, «На сколько ты планируешь оставить его у меня?»
«Пять лет,» ответил Хуа Фучэнь, «В течение этих пяти лет тебе не нужно будет оказывать ему помощь или вмешиваться в его жизнь. Пусть он полагается на себя».
«А что, если… твои опасения сбудутся?» Мэн Кунчань сузил глаза.
С элегантного лица Хуа Фучэня моментально слетела его обычно мягкая улыбка, а его брови, словно мечи, сдвинулись в ледяном, угрожающем выражении: «Между третьим и пятым годом я найду причину, чтобы вытянуть его наружу, а затем дождусь возможности и устраню его».
«Естественно, не руками Разрушения Небес или Плетения снов и не оставляя никаких следов».
«Хм…» Мэн Кунчань понял смысл его слов и медленно кивнул: «Однако, даже если ситуация будет идеальной, Цайли все равно начнет что-то подозревать. Почему бы тебе просто не сказать ей напрямую, чтобы она могла забыть о нем?»
Хуа Фучэнь тихо вздохнул, ответив с некоторым бессилием в голосе: «Ты не видел, как сильно она привязана к этому парню. Если он действительно окажется не тем, кем она его считает… лучше оставить ей возможность думать о нём как о каком-то нежном воспоминании, чем сломать её сердце».
—-
«Юноша, если ты сможешь пройти это последнее испытание, этот почтенный отец лично отправится в Божественное Царство Безграничности, чтобы разорвать помолвку, а потом он не будет никак мешать вашим с Цайли отношениям. Если же возникнут какие-то препятствия, этот почтенный отец также сделает все возможное, чтобы устранить их для вас».
На следующий день, как только Юнь Че и Хуа Цайли подошли к Хуа Фучэню, они сразу же услышали эти слова.
Юнь Че тут же поклонился и сказал: «Хорошо, этот младший обязательно сделает все, что в его силах, и никогда не подведет намерения Цайли и доверие старшего».
Хуа Цайли поспешно «предупредила»: «Божественный отец, мы договорились, что ты не будешь специально ему мешать, иначе я… и тетушка не согласятся».
«Не волнуйся,» Хуа Фучэнь слабо проговорил: «Это последнее испытание на самом деле очень простое, если он хочет, то обязательно сможет его пройти».
Хуа Фучэнь повернулся и посмотрел на Юнь Че: «Этот божественный отец хочет, чтобы ты отправился в Божественное Царство Плетения Снов и пробыл там в одиночестве… пять лет».
Юнь Че поднял глаза, он выглядел слегка растеряно.
«А!?» Хуа Цайли издала изумленный возглас и тут же возразила: «Нет, нет, нет! Старший Брат Юнь никогда не был в других Божественных Царствах, и тем более никогда не имел дела с Божественным Царством Плетения Снов! Если оставить его там одного, он… у него не будет никого, с кем он мог бы поладить, а если он столкнется с опасностью, то еще более маловероятно, что кто-то ему поможет».
«И в течение пяти лет… как можно…»
«Как можно?» реакция Хуа Цайли оказалась предсказуемой для Хуа Фучэня, и он не прислушался к словам дочери, вместо этого его выражение лица стало еще более строгим: «Ты что, думаешь, что этот юнец не протянет и пяти лет на ногах в Божественном Царстве Плетения Снов? Или же, что ваши отношения не выдержат даже пяти лет?»
Не дав Цайли ответить, он с разочарованием продолжил: «Если и есть что-то, что может лучше всего проверить отношения на прочность, так это время. Что касается испытаний для человека – лучше всего подходит его одиночество. Срок, который я установил, – это не сто лет, не пятьдесят, а всего лишь пять лет… Цайли, ты снова и снова говорила, что вы двое ничего не боитесь, что ваша любовь вечна и неизменна, но почему тебя так страшат эти короткие пять лет?»
«Похоже, что чувства между вами и правда не представляют из себя ничего особенного».
«Нет, это не так!» сразу же возразила Хуа Цай Ли. «Я и старший брат Юнь вместе всего несколько месяцев, как можно… расставаться так надолго. Не говоря уже о том, что Божественное Царство Плетения Снов – это не обычная Земля Жизни, это целое Божественное Царство! Хотя старший брат Юнь очень силен, но, в конце концов, ему всего сто двадцать лет, в таком месте, как Божественное Царство Плетения Снов, это просто…»
«Хмпф!» тяжелое фырканье прервало слова Хуа Цайли: «Значит, ты отказываешься? Очень хорошо…»
«Нет!» Юнь Че сжал руку Хуа Цайли, затем шагнул вперед и сказал с полной серьезностью: «Как уже сказал этот младший, он сделает все возможное, чтобы пройти испытание старшего почтенного бога!»
Хуа Фучэнь наконец-то посмотрел в его сторону.
Юнь Че продолжил: «Кроме того, как справедливо заметил старший, по сравнению с чувствами Цайли и уступками старшего, это испытание на самом деле крайне простое, можно даже сказать, что это благословение».
«Старший Братик Юнь…» Хуа Цайли сжала руки в руки, её голос стал мягким, а в глазах появился легкий туман.
Она боялась, что Юнь Че будет в опасности, если останется один, а также… ее страшило слово «разлука», которое внезапно поднялось в ее сердце и мгновенно сделало ее невыносимо грустной.
«Очень хорошо,» устрашающая аура Хуа Фучэня ослабела, и даже глаза, смотревшие на Юнь Че, стали немного мягче.
Во всей Бездне нельзя было найти никого, кто не знал бы о Божественном Царстве Плетения Снов, и он полагал, что Юнь Че уже примерно догадался, что его отправление туда не случайно.
То, что он так открыто согласился с этим, говорило о том, что в его сердце, скорее всего, не было тайного умысла.
«Через три дня для тебя будет подготовлен глубокий ковчег, и ты отправишься туда один. Но так как ты – избранник сердца Цайли, этот почтенный отец не оставит тебя без помощи. По прибытии в Божественное Царство Плетения Снов, Почтенное Божество У Мэн лично встретит тебя и позаботится о твоём размещении… после этого все будет зависеть от тебя».
Его глаза пристально вглядывались в каждый след изменений в зрачках Юнь Че: «Всего пять коротких лет… надеюсь, ты не подведёшь ни меня, ни Цайли».
Комментариев 7