Глава 386 •
Эви и Мэри — две очень похожие личности.
Честно говоря, я всегда замечал, что Мэри чем-то похожа на Эви. Нет, не ростом и не внешностью, а именно характером, было что-то схожее в них. Если бы мне сказали, что эти две дурынды сёстры, я бы даже может и поверил.
Что Мэри, что Эви, обе жизнерадостные, довольно активные и весёлые девушки. Обе были довольно наивны и обе имеют свои розовые мечты и веру в хорошее будущее. Но вот что их различает, так это хитрость.
Мэри, если быть честным, дура. Милая и очень добрая дурочка, которая слишком наивна для этого мира и верит в чудеса. Даже по сравнению с Дарой умом она не отличается. Дара, к примеру, могла хитрить, могла обманывать и заставлять делать что-то против воли; её дурость была в неумении думать о последствиях и принимать решения в нужный момент. Мэри же… ничего такого.
Что касается Эви, то она была копией Мэри, но хитрющая… это пиз**ц. Может это приходит с возрастом, однако Эви сейчас была довольно расчётливой девушкой и хитрой, как еврейка в седьмом поколении. В данный момент она очень похожа характером на Мэри, но именно эта хитрость и ум, что приходят с возрастом, её и отличали. Это было видно в её глазах и проскакивало в поведении, когда она могла дурачиться, но тут же с серьёзным лицом что-то объяснять.
Другими словами, Эви пусть и выглядела милой, как Мэри, но внутри была куда более матёрой.
Даже сейчас маленькая хитрая мертвушка попыталась воздействовать на меня с помощью Мэри. Не верится мне, что она случайно с ней разговорилась.
Боже, что же за люди такие-то?
Об этом я думал, сидя в таком бассейне-лягушатнике, который брал воду из горячих источников. А раньше, как вспомню, здесь была обычная большая комната со стенами из чёрного выпирающего неровного камня, из-под которого постоянно сочилась вода и сливалась через щели в полу. Сейчас же всё отделано белым камнем, узорчики-хуёрчики и прочие прелести, что радуют глаз и показывают статус места.
Вообще, удивительно вспоминать, каким местом оно было и каким стало. Ведь начиналось всё с пустых коридоров, покрытых пылью, ржавых дверей и тухлого запаха застоявшейся воды и плесени. И максимум, что можно было здесь найти — паутина. А сейчас вон как всё изменилось: везде белым-бело, коридоры освещают свечи и повсюду суетятся служанки. Всё ожило и приобрело цвет. Из обычного данжа это место превратилось в настоящий замок.
Единственное изменение, которое меня печалило действительно…
Ну да, это изменение, плавающее у нас, то там, то там. Его иногда и не встретишь, а иногда оно под каждой табуреткой прячется.
— С возвращением, мой господин, — поклонилась Клирия со своей классической лёгкой улыбкой, когда я вошёл в свою комнату.
Сначала было желание спросить, что она здесь делает, но потом вспомнил, что мисс-тьма же теперь живёт со мной.
Печалька.
А ведь я надеялся, что с ней ещё долго не увижусь. Хотя с другой стороны, наивно было об этом мечтать, даже просто учитывая тот факт, что у неё под отсутствующими сиськами находится мой ребёнок, и если я хочу получить его, то мне придётся видеться с ней. И я бы рад посмотреть на пузико и все дела, если бы это самое пузико не принадлежало конкретно ей.
Проблема с Клирией в том, что пока она была товарищем, я её воспринимал нормально. Вообще проблем не возникало. Но стоило ей перейти в ранг… матери… Тут чо-то меня и тянет теперь подальше от неё. Сразу как-то стало с ней не в радость проводить время, словно Клирия пересекла черту и находится ближе, чем мне комфортно с ней находиться.
— Привет, Клирия, — кивнул я ей. — Как твои дела?
— Нормально, благодарю. Но это был мой вопрос, ведь, в конце концов, именно вы потерялись, а не я, — улыбнулась она и подошла ко мне.
Ну прямо ни дать ни взять, девушка-скромница-элегантная и бла-бла-бла. Клирия, я знаю, чего тебе надо, вали отсюда.
— Так как ваши дела? — слегка наклонила она голову, как бы стараясь снизу заглянуть в мои глаза. — Вижу, вы плодотворно провели время.
— Более чем, — кивнул я.
— Я рада. Действительно рада, хотя вы немного немногословны.
— Клирия, давай уже по-нормальному, без официальностей, а?
— Как скажешь, Патрик, как скажешь. Ты выглядишь немного… измученным.
— Потому что устал. Как бы война с превосходящим тебя числом противником такое себе развлечение. Весело, но муторно.
— Но ты победил. Ты молодец. Теперь можешь отдохнуть, пока на фронте тихо, — ласково предложила она. И это было дельное предложение.
— Вот именно, хочу отдохнуть, Клирия. Так что кыш отсюда.
— Кыш отсюда? — немного удивилась она.
— Да-да, кыш отсюда. Отдыхать буду.
— Но я могу и не трогать тебя. Сяду к себе за стол за работу и всё. Необязательно меня выгонять из комнаты.
— Обязательно, — безапелляционно ответил я. — Может я подрочить хочу.
— Зачем? Разве ты не можешь удовлетворить свои потребности другим путём? — коснулась она себя рукой улыбнувшись. — К тому же я не буду помехой. Может даже помогу.
— Клирия. Вали.
— Это и моя комната. Ты не можешь просто выгнать меня, — заметила она.
— А, так бы сразу и сказала, — обрадовался я. — Увидимся завтра.
Но не успел я уйти, как она меня поймала рукой за рукав, словно какая-то неуверенная школьница.
— Неужели моё общество тебе так противно? — спросила, слабо улыбнувшись.
— Нет, почему же.
— Тогда в чём проблема? Ты можешь мне рассказать, чтоб я понимала, в чём дело?
— Видишь ли, Клирия, если у меня будет выбор — ты или табуретка, то я отдам предпочтение табуретке, серьёзно.
— Я… настолько неважна для тебя? — слабо улыбнулась она.
— Важна. Но предпочтение отдам табуретке.
Клирия смотрела на меня с такой неуверенной улыбкой, что мне даже стало неловко, и я отвернулся к комоду. Эти разговоры: «Скажи, что я важна» меня всегда раздражали, если честно. Чего она ждёт? Серьёзно?
— Значит я не дотянула даже до табуретки? — раздался очень тихий неуверенный голос. Голос, которым говорит человек, который вот-вот разревётся.
И точно, я обернулся и увидел, Клирию, которая застыла с этой самой неуверенной улыбкой, но из глаз уже бежали слёзы.
— Бл**ь… — пробормотал я, уже предвкушая ближайшее будущее.
— Значит вот оно как… я хуже табуретки, — её губы задрожали, и улыбка померкла. — Я значит так много значу?
— Послушай…
— Спасибо, что не унитаз, Патрик, ведь на меня можно насрать.
— Да погоди т…
Я хотел сказать «ты», но в этот момент получил пощёчину и проглотил часть букв. Это не было больно, скорее неожиданно.
А Клирия уже не могла остановиться. Её рот искривился, губы задрожали, веки тоже задрожали, глаза наполнились слезами. Казалось, ещё немного, и она просто взорвётся. Взорвётся так сильно, что снесёт здесь всё.
— Я… я пытаюсь… но ты… ты просто… Да как можно быть таким человеком?!
— Табуретка.
Блин, я просто не удержался. Серьёзно, я то ещё говно и уёбок, но соблазн поднести к бочке с порохом свечку был слишком велик.
И я поднёс.
Клирия бабахнула.
Её рот криво открылся и…
— У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У!!! У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У!!!
Она разрыдалась как ребёнок. Навзрыд, открыв жалобно рот, да так, что нас, наверное, было слышно даже в коридоре. Сопли, слёзы и слюни во все стороны прилагаются. И харя теперь сморщенная от плача, жалобная. Глаза так вообще превратились в две щели, заполненные слезами.
Клирия, спрятав лицо в ладонях, развернулась и бросилась из комнаты, ревя, как сирена, на всё поместье.
— Идиот! — крикнула она сквозь рёв, позорно убегая.
— Табуретка! — крикнул я в ответ, на что получил ещё более громкие рыдания.
Во-о-от, а табуретка бы так не сделала. А потом ещё удивляется, чем та лучше неё.
Но шутки шутками, а вот Клирия шутейку не заценила.
Ну что же поделать, надо идти за ней. Наверное.
Однако стоило мне немного пройти, как я тут же заметил в коридорах служанок и некоторых жителей поместья, что обитали здесь. Они сейчас переговаривались и озадачено смотрели в сторону, куда убежала Клирия.
— Что это было?
— Она плакала, Клирия плакала, что произошло?
— Что произошло?
— Это была Клирия?
— Кто-то только что промчался с рёвом на всё поместье.
Так…
Я, не думая, тут же развернулся и вернулся в свою комнату. Переться сейчас к Клирии после всего было не очень хорошей затеей. Скорее всего она слегка расстроена произошедшим. Но ещё больше меня смущала толпа, которая наблюдала за её забегом в старую комнату. Потом как-нибудь подойду, спрошу. А пока…
А пока надо было почистить револьвер, раз уж я полностью освободился, а делать особо и нечего.
Но как стало понятно через десяток минут, мне даже побыть наедине не дали.
Припёрлась поддержка из Элизи.
Припёрлась, аккуратно постучав в дверь, осторожно заглянув, словно она боялась, что я тут тоже в истерике бьюсь.
Но нет, не дождёшься.
— Мэйн… могу ли я… зайти? — осторожно спросила она, выглядывая из-за двери.
— Почему бы и нет, заходи, — пожал я спокойно плечами.
— Благодарю.
— Ты так аккуратно заходила, словно я тут порохом всё обложил.
— Боюсь, учитывая нынешнюю ситуацию, я вижу её именно так. Не знаю, что ожидать как от тебя, так и от Клирии. Не дай бог ты тоже будешь биться в истерике и плакать.
— Она до сих пор плачет? — спросил я между делом.
— Мне кажется, что ещё сильнее, чем в начале.
— Плохо, — спокойно пожал я плечами.
— Я знаю, что ты уже не в первый раз доводишь Клирию до слёз, пусть мне и не известно, как ты это делаешь. Однако… тебе не кажется, что надо быть с ней помягче?
— Как ещё мягче, я её трахаю, Элизи.
— Нет-нет, — покачала она головой и села на кровать рядом со мной. — Меня не интересует ваша интимная жизнь. Меня интересует, что произошло. Так как-то, что я видела не внушает мне оптимизма. Ты и раньше относился к ней словно немного строже, чем раньше. А после случившегося так вообще, словно держишь её под кнутом.
— Ну ты загнула…
— Возможно, в твоём мире нет такого понятия, но я имею в виду не насилие и моральный прессинг, а строгость. Повышенную строгость именно к её персоне. Это из-за того, что она сделала?
— Не будем об этом, — покачал я головой. — Там вообще всё сложно. Но нет, не из-за этого.
— Я поняла, — кивнула Элизи. — Тогда можешь сказать, каким образом ты довёл её до слёз на этот раз.
Ну я кратко и рассказал Элизи о произошедшем. Она слушала молча, ничего не говоря и никак не реагируя, пока я не закончил.
А после этого вздохнула! Ну вот так и знал, что именно таким образом отреагирует!
— Я не знаю, как выразить свои мысли.
— Вот и я о том же! Обиделась на шутку. Так мало этого, ещё рёв на всё поместье. А потом ещё спрашивает, чем табуретка лучше. Ну вот ты хоть раз видела, чтоб табуретка ревела и бегала по поместью?
— Ты же сейчас несерьёзно, верно?
— Абсолютно серьёзно. Ни разу не видел плачущую табуретку, что закидывает плюсик в её копилку.
— Мэйн, я… Нет, ты сейчас опять шутишь.
— Бл**ь, ну конечно я рофлю, Элизи. Ясень пень, что Клирия важнее табуретки, просто она немного достала.
— Она беременна.
— Это типа нового приговора?
— Просто будь терпимее к ней. Ты даже ведь не пытаешься. Я лишь наблюдаю проявление агрессии к ней, не более.
— Может быть чуть-чуть выделяю её на фоне других, — нехотя согласился я.
— К тому же, зачем ты так с ней? Сравнил её с табуреткой.
— Я сказал, что табуретка будет предпочтительнее неё, — заметил я.
— Ты же понимаешь, что это ещё хуже? — посмотрела она на меня строго. — Клирия тебя ждала здесь больше всех остальных.
— И что? Меня все ждали.
— Она иначе ждала. Сидела, дожидалась известий о тебе, а как получила письмо, так сразу оживилась. И когда узнала, что ты подъезжаешь, сразу начала готовиться: мылась, красилась, причёсывалась, всё не могла нарадоваться. Пусть и пыталась скрыть это, но все видели, как она тут порхала. А ты сказал, что предпочтёшь ей табуретку. Мэйн… я знаю, что ты не очень к Клирии относишься, но это слишком жестоко даже для тебя. Она сейчас там рыдает непрерывно, словно какая-то девчонка пяти лет. Ты понимаешь, что она немного беременна? Что она сейчас воспринимает всё иначе?
— Немного беременна?
— Много беременна.
— Звучит ещё хуже.
— Как бы то ни было, она радостная тебя ждала, а ты ей это бросил в лицо. Естественно, она сорвалась.
— Радостная Клирия… Ты мне угрожаешь?
— Достаточно, Мэйн. Сам решай, что делать, я всё сказала.
— Окей. Тогда иди, не отвлекай меня, я револьвер чищу.
— Хорошо, — спокойно ответила Элизи и ушла.
А я-то думал, что цыкнет или ещё что, но Элизи лишь спокойно вышла, словно получила положительный ответ. Хотя мои дальнейшие действия и так были ясны без всяких объяснений. В любом случае я пойду Клирии. Не потому, что подкаблучник и прочая хуйня. Просто я слегонца переборщил и вышло некрасиво немного. В конечном итоге я обидел и попросить прощение у неё надо просто потому, что это правильно.
— Ну бли-и-ин… — вздохнул я и встал. — Вот чёрт…
Я не боюсь просить прощения, если чувствую, что виноват. Однако когда всё поместье знает, кто это натворил (а оно узнает, слухи здесь разлетаются быстро), чувствовать на себе чужие взгляды то ещё удовольствие. Особенно ненавижу, когда за спиной шепчутся. Шептуны блин.
Как я и предполагал, служанки косились на меня, а стоило мне посмотреть на них, они испуганно отворачивались или разбегались «по делам».
А у двери Клирии так вообще четыре штуки стояло.
— А ну-ка брысь отсюдова! — шикнул я на их и служанки, словно кошки, облитые холодной водой, тут же разбежались.
Рыдания Клирии были слышны даже отсюда. Просто тупо ревела там глухо, словно уткнулась в подушку лицом. И это же надо было так разойтись из-за табуретки.
Когда я постучал в дверь, ответом было мне:
— ПОШЛИ ВОН! НЕ БЕСПОКОИТЬ! — истерический голос едва не срывался на визг и был такой, словно кричали из подушки.
— Клирия, это я, — позвал я её. — Можно войти?
Тишина. Недолгая.
— Убирайся!
— Нет, впусти меня.
— Убирайся! Видеть тебя у меня сейчас желания нет!
— Нет, впускай меня.
— Я сказала, нет! — взвизгнула она.
— Да кого твоё мнение там вообще интересует, кроме тебя единственной?! — крикнул я в ответ и пинком ноги вышиб дверь.
Я ожидал, что дверь была заперта, но как оказалось, Клирия даже этого не сделала, безответственная овуляшка. Потому та с грохотом распахнулась и ударилась об стену, едва не слетев с петель. Перестарался немножко, но виновата в этом, естественно, Клирия. Как хорошо, что всегда есть козёл отпущения. В нашем случае коза.
— Ну? Чо ноешь, на весь этаж тут ревёшь.
Клирия вообще ничего не ответила, лежала, уткнувшись лицом в подушку, и плакала, хоть уже и потише, чем раньше.
— Эй, давай, я знаю, что ты можешь мне ответить.
Не, хнычет себе в подушку и даже голову не повернёт. А под конец так вообще повернулась ко мне спиной.
— Уходи, Патрик. Сейчас же убирайся из моей комнаты.
— Или что? — спросил я с усмешкой. В ответ только плач. — Потом удивляешься, чем табуретка лучше. Она, в отличие от тебя, не плачет и не убегает.
— Да оставь меня в покое! — взвизгнула Клирия и бросила в меня подушку.
Ух, а Клирия оказывается умеет истерить. Причём судя по роже, от души, с оттяжкой. Знает толк, как посмотрю. Вся красная, глаза припухшие и тоже красные, словно несколько суток не спала. Тушь по морде растеклась, губная помада размазана, губы дрожат, вся физиономия мокрая, так ещё и сопли из носа текут.
— Уходи, Патрик, — сказал она и шмыгнула носом. Хочу заметить, что не сказала там, терпеть тебя не могу или ещё что-нибудь в этом роде. — Я не хочу тебя сейчас ви…
Я оказался проворнее. Нырнул к ней поближе и поцеловал её в губы, повалив на кровать.
И разбил случайно ей губу. Клирия отдёрнулась от меня со звуком «ум-м-м».
Блин, ну немножко не рассчитал.
Но я не остановил свой поход против Клирии и сделал вторую попытку, всё равно я её к кровати придавил. Реакция на поцелуй была слабенькая. Клирия нехотя отзывалась на мой напор. Однако и не это было важно.
Разорвав поцелуй, я посмотрел ей в опухшие глаза.
— Ну и глупая же ты, когда беременна, Клирия, я просто в шоке. Не ожидал от тебя такого.
Молчит, шмыгает носом.
Тогда я поцеловал её в глазик, потом в другой, в сопливый носик, губы, в шейку, всё ниже и ниже. Клирия же лежала просто неподвижно. Но хныкать перестала. Ага! Вот значит ты у нас какая девица. Слёзы слезами, а быть любимой всегда рада. Эх ты, а я-то думал, что дольше протянешь. Слабачка.
Честно говоря, я всегда замечал, что Мэри чем-то похожа на Эви. Нет, не ростом и не внешностью, а именно характером, было что-то схожее в них. Если бы мне сказали, что эти две дурынды сёстры, я бы даже может и поверил.
Что Мэри, что Эви, обе жизнерадостные, довольно активные и весёлые девушки. Обе были довольно наивны и обе имеют свои розовые мечты и веру в хорошее будущее. Но вот что их различает, так это хитрость.
Мэри, если быть честным, дура. Милая и очень добрая дурочка, которая слишком наивна для этого мира и верит в чудеса. Даже по сравнению с Дарой умом она не отличается. Дара, к примеру, могла хитрить, могла обманывать и заставлять делать что-то против воли; её дурость была в неумении думать о последствиях и принимать решения в нужный момент. Мэри же… ничего такого.
Что касается Эви, то она была копией Мэри, но хитрющая… это пиз**ц. Может это приходит с возрастом, однако Эви сейчас была довольно расчётливой девушкой и хитрой, как еврейка в седьмом поколении. В данный момент она очень похожа характером на Мэри, но именно эта хитрость и ум, что приходят с возрастом, её и отличали. Это было видно в её глазах и проскакивало в поведении, когда она могла дурачиться, но тут же с серьёзным лицом что-то объяснять.
Другими словами, Эви пусть и выглядела милой, как Мэри, но внутри была куда более матёрой.
Даже сейчас маленькая хитрая мертвушка попыталась воздействовать на меня с помощью Мэри. Не верится мне, что она случайно с ней разговорилась.
Боже, что же за люди такие-то?
Об этом я думал, сидя в таком бассейне-лягушатнике, который брал воду из горячих источников. А раньше, как вспомню, здесь была обычная большая комната со стенами из чёрного выпирающего неровного камня, из-под которого постоянно сочилась вода и сливалась через щели в полу. Сейчас же всё отделано белым камнем, узорчики-хуёрчики и прочие прелести, что радуют глаз и показывают статус места.
Вообще, удивительно вспоминать, каким местом оно было и каким стало. Ведь начиналось всё с пустых коридоров, покрытых пылью, ржавых дверей и тухлого запаха застоявшейся воды и плесени. И максимум, что можно было здесь найти — паутина. А сейчас вон как всё изменилось: везде белым-бело, коридоры освещают свечи и повсюду суетятся служанки. Всё ожило и приобрело цвет. Из обычного данжа это место превратилось в настоящий замок.
Единственное изменение, которое меня печалило действительно…
Ну да, это изменение, плавающее у нас, то там, то там. Его иногда и не встретишь, а иногда оно под каждой табуреткой прячется.
— С возвращением, мой господин, — поклонилась Клирия со своей классической лёгкой улыбкой, когда я вошёл в свою комнату.
Сначала было желание спросить, что она здесь делает, но потом вспомнил, что мисс-тьма же теперь живёт со мной.
Печалька.
А ведь я надеялся, что с ней ещё долго не увижусь. Хотя с другой стороны, наивно было об этом мечтать, даже просто учитывая тот факт, что у неё под отсутствующими сиськами находится мой ребёнок, и если я хочу получить его, то мне придётся видеться с ней. И я бы рад посмотреть на пузико и все дела, если бы это самое пузико не принадлежало конкретно ей.
Проблема с Клирией в том, что пока она была товарищем, я её воспринимал нормально. Вообще проблем не возникало. Но стоило ей перейти в ранг… матери… Тут чо-то меня и тянет теперь подальше от неё. Сразу как-то стало с ней не в радость проводить время, словно Клирия пересекла черту и находится ближе, чем мне комфортно с ней находиться.
— Привет, Клирия, — кивнул я ей. — Как твои дела?
— Нормально, благодарю. Но это был мой вопрос, ведь, в конце концов, именно вы потерялись, а не я, — улыбнулась она и подошла ко мне.
Ну прямо ни дать ни взять, девушка-скромница-элегантная и бла-бла-бла. Клирия, я знаю, чего тебе надо, вали отсюда.
— Так как ваши дела? — слегка наклонила она голову, как бы стараясь снизу заглянуть в мои глаза. — Вижу, вы плодотворно провели время.
— Более чем, — кивнул я.
— Я рада. Действительно рада, хотя вы немного немногословны.
— Клирия, давай уже по-нормальному, без официальностей, а?
— Как скажешь, Патрик, как скажешь. Ты выглядишь немного… измученным.
— Потому что устал. Как бы война с превосходящим тебя числом противником такое себе развлечение. Весело, но муторно.
— Но ты победил. Ты молодец. Теперь можешь отдохнуть, пока на фронте тихо, — ласково предложила она. И это было дельное предложение.
— Вот именно, хочу отдохнуть, Клирия. Так что кыш отсюда.
— Кыш отсюда? — немного удивилась она.
— Да-да, кыш отсюда. Отдыхать буду.
— Но я могу и не трогать тебя. Сяду к себе за стол за работу и всё. Необязательно меня выгонять из комнаты.
— Обязательно, — безапелляционно ответил я. — Может я подрочить хочу.
— Зачем? Разве ты не можешь удовлетворить свои потребности другим путём? — коснулась она себя рукой улыбнувшись. — К тому же я не буду помехой. Может даже помогу.
— Клирия. Вали.
— Это и моя комната. Ты не можешь просто выгнать меня, — заметила она.
— А, так бы сразу и сказала, — обрадовался я. — Увидимся завтра.
Но не успел я уйти, как она меня поймала рукой за рукав, словно какая-то неуверенная школьница.
— Неужели моё общество тебе так противно? — спросила, слабо улыбнувшись.
— Нет, почему же.
— Тогда в чём проблема? Ты можешь мне рассказать, чтоб я понимала, в чём дело?
— Видишь ли, Клирия, если у меня будет выбор — ты или табуретка, то я отдам предпочтение табуретке, серьёзно.
— Я… настолько неважна для тебя? — слабо улыбнулась она.
— Важна. Но предпочтение отдам табуретке.
Клирия смотрела на меня с такой неуверенной улыбкой, что мне даже стало неловко, и я отвернулся к комоду. Эти разговоры: «Скажи, что я важна» меня всегда раздражали, если честно. Чего она ждёт? Серьёзно?
— Значит я не дотянула даже до табуретки? — раздался очень тихий неуверенный голос. Голос, которым говорит человек, который вот-вот разревётся.
И точно, я обернулся и увидел, Клирию, которая застыла с этой самой неуверенной улыбкой, но из глаз уже бежали слёзы.
— Бл**ь… — пробормотал я, уже предвкушая ближайшее будущее.
— Значит вот оно как… я хуже табуретки, — её губы задрожали, и улыбка померкла. — Я значит так много значу?
— Послушай…
— Спасибо, что не унитаз, Патрик, ведь на меня можно насрать.
— Да погоди т…
Я хотел сказать «ты», но в этот момент получил пощёчину и проглотил часть букв. Это не было больно, скорее неожиданно.
А Клирия уже не могла остановиться. Её рот искривился, губы задрожали, веки тоже задрожали, глаза наполнились слезами. Казалось, ещё немного, и она просто взорвётся. Взорвётся так сильно, что снесёт здесь всё.
— Я… я пытаюсь… но ты… ты просто… Да как можно быть таким человеком?!
— Табуретка.
Блин, я просто не удержался. Серьёзно, я то ещё говно и уёбок, но соблазн поднести к бочке с порохом свечку был слишком велик.
И я поднёс.
Клирия бабахнула.
Её рот криво открылся и…
— У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У!!! У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У!!!
Она разрыдалась как ребёнок. Навзрыд, открыв жалобно рот, да так, что нас, наверное, было слышно даже в коридоре. Сопли, слёзы и слюни во все стороны прилагаются. И харя теперь сморщенная от плача, жалобная. Глаза так вообще превратились в две щели, заполненные слезами.
Клирия, спрятав лицо в ладонях, развернулась и бросилась из комнаты, ревя, как сирена, на всё поместье.
— Идиот! — крикнула она сквозь рёв, позорно убегая.
— Табуретка! — крикнул я в ответ, на что получил ещё более громкие рыдания.
Во-о-от, а табуретка бы так не сделала. А потом ещё удивляется, чем та лучше неё.
Но шутки шутками, а вот Клирия шутейку не заценила.
Ну что же поделать, надо идти за ней. Наверное.
Однако стоило мне немного пройти, как я тут же заметил в коридорах служанок и некоторых жителей поместья, что обитали здесь. Они сейчас переговаривались и озадачено смотрели в сторону, куда убежала Клирия.
— Что это было?
— Она плакала, Клирия плакала, что произошло?
— Что произошло?
— Это была Клирия?
— Кто-то только что промчался с рёвом на всё поместье.
Так…
Я, не думая, тут же развернулся и вернулся в свою комнату. Переться сейчас к Клирии после всего было не очень хорошей затеей. Скорее всего она слегка расстроена произошедшим. Но ещё больше меня смущала толпа, которая наблюдала за её забегом в старую комнату. Потом как-нибудь подойду, спрошу. А пока…
А пока надо было почистить револьвер, раз уж я полностью освободился, а делать особо и нечего.
Но как стало понятно через десяток минут, мне даже побыть наедине не дали.
Припёрлась поддержка из Элизи.
Припёрлась, аккуратно постучав в дверь, осторожно заглянув, словно она боялась, что я тут тоже в истерике бьюсь.
Но нет, не дождёшься.
— Мэйн… могу ли я… зайти? — осторожно спросила она, выглядывая из-за двери.
— Почему бы и нет, заходи, — пожал я спокойно плечами.
— Благодарю.
— Ты так аккуратно заходила, словно я тут порохом всё обложил.
— Боюсь, учитывая нынешнюю ситуацию, я вижу её именно так. Не знаю, что ожидать как от тебя, так и от Клирии. Не дай бог ты тоже будешь биться в истерике и плакать.
— Она до сих пор плачет? — спросил я между делом.
— Мне кажется, что ещё сильнее, чем в начале.
— Плохо, — спокойно пожал я плечами.
— Я знаю, что ты уже не в первый раз доводишь Клирию до слёз, пусть мне и не известно, как ты это делаешь. Однако… тебе не кажется, что надо быть с ней помягче?
— Как ещё мягче, я её трахаю, Элизи.
— Нет-нет, — покачала она головой и села на кровать рядом со мной. — Меня не интересует ваша интимная жизнь. Меня интересует, что произошло. Так как-то, что я видела не внушает мне оптимизма. Ты и раньше относился к ней словно немного строже, чем раньше. А после случившегося так вообще, словно держишь её под кнутом.
— Ну ты загнула…
— Возможно, в твоём мире нет такого понятия, но я имею в виду не насилие и моральный прессинг, а строгость. Повышенную строгость именно к её персоне. Это из-за того, что она сделала?
— Не будем об этом, — покачал я головой. — Там вообще всё сложно. Но нет, не из-за этого.
— Я поняла, — кивнула Элизи. — Тогда можешь сказать, каким образом ты довёл её до слёз на этот раз.
Ну я кратко и рассказал Элизи о произошедшем. Она слушала молча, ничего не говоря и никак не реагируя, пока я не закончил.
А после этого вздохнула! Ну вот так и знал, что именно таким образом отреагирует!
— Я не знаю, как выразить свои мысли.
— Вот и я о том же! Обиделась на шутку. Так мало этого, ещё рёв на всё поместье. А потом ещё спрашивает, чем табуретка лучше. Ну вот ты хоть раз видела, чтоб табуретка ревела и бегала по поместью?
— Ты же сейчас несерьёзно, верно?
— Абсолютно серьёзно. Ни разу не видел плачущую табуретку, что закидывает плюсик в её копилку.
— Мэйн, я… Нет, ты сейчас опять шутишь.
— Бл**ь, ну конечно я рофлю, Элизи. Ясень пень, что Клирия важнее табуретки, просто она немного достала.
— Она беременна.
— Это типа нового приговора?
— Просто будь терпимее к ней. Ты даже ведь не пытаешься. Я лишь наблюдаю проявление агрессии к ней, не более.
— Может быть чуть-чуть выделяю её на фоне других, — нехотя согласился я.
— К тому же, зачем ты так с ней? Сравнил её с табуреткой.
— Я сказал, что табуретка будет предпочтительнее неё, — заметил я.
— Ты же понимаешь, что это ещё хуже? — посмотрела она на меня строго. — Клирия тебя ждала здесь больше всех остальных.
— И что? Меня все ждали.
— Она иначе ждала. Сидела, дожидалась известий о тебе, а как получила письмо, так сразу оживилась. И когда узнала, что ты подъезжаешь, сразу начала готовиться: мылась, красилась, причёсывалась, всё не могла нарадоваться. Пусть и пыталась скрыть это, но все видели, как она тут порхала. А ты сказал, что предпочтёшь ей табуретку. Мэйн… я знаю, что ты не очень к Клирии относишься, но это слишком жестоко даже для тебя. Она сейчас там рыдает непрерывно, словно какая-то девчонка пяти лет. Ты понимаешь, что она немного беременна? Что она сейчас воспринимает всё иначе?
— Немного беременна?
— Много беременна.
— Звучит ещё хуже.
— Как бы то ни было, она радостная тебя ждала, а ты ей это бросил в лицо. Естественно, она сорвалась.
— Радостная Клирия… Ты мне угрожаешь?
— Достаточно, Мэйн. Сам решай, что делать, я всё сказала.
— Окей. Тогда иди, не отвлекай меня, я револьвер чищу.
— Хорошо, — спокойно ответила Элизи и ушла.
А я-то думал, что цыкнет или ещё что, но Элизи лишь спокойно вышла, словно получила положительный ответ. Хотя мои дальнейшие действия и так были ясны без всяких объяснений. В любом случае я пойду Клирии. Не потому, что подкаблучник и прочая хуйня. Просто я слегонца переборщил и вышло некрасиво немного. В конечном итоге я обидел и попросить прощение у неё надо просто потому, что это правильно.
— Ну бли-и-ин… — вздохнул я и встал. — Вот чёрт…
Я не боюсь просить прощения, если чувствую, что виноват. Однако когда всё поместье знает, кто это натворил (а оно узнает, слухи здесь разлетаются быстро), чувствовать на себе чужие взгляды то ещё удовольствие. Особенно ненавижу, когда за спиной шепчутся. Шептуны блин.
Как я и предполагал, служанки косились на меня, а стоило мне посмотреть на них, они испуганно отворачивались или разбегались «по делам».
А у двери Клирии так вообще четыре штуки стояло.
— А ну-ка брысь отсюдова! — шикнул я на их и служанки, словно кошки, облитые холодной водой, тут же разбежались.
Рыдания Клирии были слышны даже отсюда. Просто тупо ревела там глухо, словно уткнулась в подушку лицом. И это же надо было так разойтись из-за табуретки.
Когда я постучал в дверь, ответом было мне:
— ПОШЛИ ВОН! НЕ БЕСПОКОИТЬ! — истерический голос едва не срывался на визг и был такой, словно кричали из подушки.
— Клирия, это я, — позвал я её. — Можно войти?
Тишина. Недолгая.
— Убирайся!
— Нет, впусти меня.
— Убирайся! Видеть тебя у меня сейчас желания нет!
— Нет, впускай меня.
— Я сказала, нет! — взвизгнула она.
— Да кого твоё мнение там вообще интересует, кроме тебя единственной?! — крикнул я в ответ и пинком ноги вышиб дверь.
Я ожидал, что дверь была заперта, но как оказалось, Клирия даже этого не сделала, безответственная овуляшка. Потому та с грохотом распахнулась и ударилась об стену, едва не слетев с петель. Перестарался немножко, но виновата в этом, естественно, Клирия. Как хорошо, что всегда есть козёл отпущения. В нашем случае коза.
— Ну? Чо ноешь, на весь этаж тут ревёшь.
Клирия вообще ничего не ответила, лежала, уткнувшись лицом в подушку, и плакала, хоть уже и потише, чем раньше.
— Эй, давай, я знаю, что ты можешь мне ответить.
Не, хнычет себе в подушку и даже голову не повернёт. А под конец так вообще повернулась ко мне спиной.
— Уходи, Патрик. Сейчас же убирайся из моей комнаты.
— Или что? — спросил я с усмешкой. В ответ только плач. — Потом удивляешься, чем табуретка лучше. Она, в отличие от тебя, не плачет и не убегает.
— Да оставь меня в покое! — взвизгнула Клирия и бросила в меня подушку.
Ух, а Клирия оказывается умеет истерить. Причём судя по роже, от души, с оттяжкой. Знает толк, как посмотрю. Вся красная, глаза припухшие и тоже красные, словно несколько суток не спала. Тушь по морде растеклась, губная помада размазана, губы дрожат, вся физиономия мокрая, так ещё и сопли из носа текут.
— Уходи, Патрик, — сказал она и шмыгнула носом. Хочу заметить, что не сказала там, терпеть тебя не могу или ещё что-нибудь в этом роде. — Я не хочу тебя сейчас ви…
Я оказался проворнее. Нырнул к ней поближе и поцеловал её в губы, повалив на кровать.
И разбил случайно ей губу. Клирия отдёрнулась от меня со звуком «ум-м-м».
Блин, ну немножко не рассчитал.
Но я не остановил свой поход против Клирии и сделал вторую попытку, всё равно я её к кровати придавил. Реакция на поцелуй была слабенькая. Клирия нехотя отзывалась на мой напор. Однако и не это было важно.
Разорвав поцелуй, я посмотрел ей в опухшие глаза.
— Ну и глупая же ты, когда беременна, Клирия, я просто в шоке. Не ожидал от тебя такого.
Молчит, шмыгает носом.
Тогда я поцеловал её в глазик, потом в другой, в сопливый носик, губы, в шейку, всё ниже и ниже. Клирия же лежала просто неподвижно. Но хныкать перестала. Ага! Вот значит ты у нас какая девица. Слёзы слезами, а быть любимой всегда рада. Эх ты, а я-то думал, что дольше протянешь. Слабачка.
Закладка
Комментариев 23