Глава 177

Мир, где мне не рады

Это было надолго. Очень надолго, так как Элизи начала пытаться объяснить Клирии, в чём смысл ребёнка. Она очень долго ей пыталась втолковать, что ребёнок — это твой ребёнок, что твоё чадо, твоя кровь и так далее.

Клирия же пыталась понять, чем такой ребёнок отличается оттого же обычного человека, которого она видит на улице.

— Это бесполезно, — сказал я Элизи, которая выглядела как после долгого марафона. — Она не поймёт. Вряд ли вообще кто-либо действительно поймёт, пока сам этого не прочувствует. А она точно не поймёт, так как у неё никогда не будет ребёнка.

— Почему? — спросила Элизи. Клирия же просто взглянула на меня, явно уже предвкушая мой ответ.

— Потому что она пугает всех. Никто не согласится с ней… делать ребёнка. Без обид, Клирия, — тут же добавил я.

Та подняла ладошки, показывая, что всё в порядке.

— Ты… это было оскорбительно для девушки, — Элизи была недовольна, словно какой-то учитель по этикету. — Сказать, что… с ней никто не будет…

— Клирии вон плевать, — кивнул я на мисс-тьму. — И если серьёзно, от Клирии такая аура исходит, что ни о каком стояке речь не может идти. Только когда она под градусом, становится обычной милой девушкой.

— Вот! Значит у неё есть шанс, Мэйн. Твоё отношение к Клирии очень и очень оскорбительное.

— Ты сама только что сказала, что у неё есть шанс, — возмутился я. — Это звучит так, словно она замухрышка.

— Я не говорю такого, — дала Элизи заднюю.

— Но понимается это именно так.

— Я не могу отвечать за то, что ты понимаешь.

— Ты говоришь. Твои слова несут смысл. Это твоя вина, если они несут некорректный смысл.

Спор с Элизи это как спор с каким-то менеджером, который защищает свой проект — вечная официальность, сдержанность и умение показывать себя умным человеком.

— Прошу вас обоих, перестаньте обсуждать то, насколько мало у меня шансов стать женщиной, — голос Клирии не был недовольным или злым. Он был холодным как ночь на улице или мороженка. Блин обожаю мороженное, интересно, а здесь такое есть?

— Неправда, — возмутился я недостоверности. — Я никогда не говорил, что у тебя мало шансов. Я говорил, что у тебя их вообще нет.

Клирия смерила меня холодным взглядом.

— Да ладно, не дуйся, — вздохнул я, и протянул ей зубчик чеснока. — На, возьми чесночок.

Клирия… Клирия была зла. Она переводила с зубчика взгляд на меня и обратно, словно думала его запихнуть мне куда подальше, после чего…

Взяла его!

Со слегка покрасневшими щеками просто протянула руку и взяла. Боже, Клирия, ты настолько любишь чеснок, чесночная ты моя душа? Я аж обнять от умиления готов тебя.

Клирия скромненько запихнула его себе в рот и хрум-хрум-хрум. Помолчала, посидела, потянулась к алкоголю и…

— Стоять! Куда руки тянешь?!

Её рука замерла. Клирия посмотрела на меня таким странным взглядом, что мне даже стало неловко. Но руку она вернула на место, так и не притронувшись к бутылке.

А Элизи… Я обратил внимание на нашу графиню, которая как бы между делом хомячила! Раз съела, два съела, уже пол подноса нет, а Элизи всё жрёт и жрёт как бы вроде между делом. Еб**ь ты обжора, Элизи. Всё теперь с тобой ясно.

Эти две милые леди, из которых одна сточила весь чеснок и лук, а другая всё остальное, просидели у меня ещё часа два, обсудив некоторые вопросы по поводу того, что мне предстояло делать и сделать, включая новое обстоятельство с дочерью Констанции.

— Сомневаюсь, что она знает ваше лицо, мой господин.

— На сотике были фотографии. Если она моя дочь, то вполне возможно, что могла попросить свою добрую тётю Эви показать ей отца.

— И вряд ли она соотнесёт их с вами. Часто картины отличаются от реальности, — заметила Клирия. — К тому же прошло двадцать лет. Если даже схожесть и заметит, не поверит, что это вы.

— А если поймёт?

— Ты же не будешь с ней каждый день видеться, вы в разных общежитиях будете жить, — заметила Элизи. — А если и будешь видеться, то мельком и между делом. Вот мы тогда и посмотрим по обстоятельствам. Но вероятность раскрытия очень маленькая.

Ага, но чот это не сильно меня и успокаивает. Всё держится на «маленькой вероятности». Хотя когда было иначе?

Проводив их до зеркала, я напоследок попрощался с обеими, мне пожелали удачи, и они отправились на свою сторону через зазеркалье, оставив меня одного.

После этого я принял ванну, в которой чуть не утонул и лёг спать. Завтра я ещё собирался погулять по городу. Да, можно сказать, что рисково, но блин, каков шанс, что я вновь натолкнусь на них? Мизерный!

К тому же постоянные мысли вокруг фемки и её дочки меня начали потихоньку нервировать. Эти игры в «моя не моя» просто выжимали все соки. Я решил, что позже как-нибудь да выясню это, а пока надо отвлечься, будет ещё время побеспокоиться о подобном. К тому же послезавтра будет сложный день и не стоило так нервничать перед ним.

Поэтому я сделал то, что делал лучше всего — я забил хуй.

— Господин, нам подать обед или ужин в ваш номер? — спросила меня девушка на ресепшене, когда я спустился вниз.

— Да, ужин, пожалуйста, — кивнул я и вышел на улицу.

Лафа! Солнышко светит, мороз кусается, свежий воздух, слюни застываю до того, как долетают до земли… Нет, у меня всё то же самое кроме солнца. Наверное, в этом и причина.

Настроение всегда выше, когда солнечно, чем замогильный пейзаж с такими же замогильными личностями.

Первым делом я собирался позавтракать. Хотелось посмотреть, чо да как тут, чем кормят, чем поят. Я обычно не сильно прихотлив в еде, мне и жаренное мясо с солью зашебенно заходит. Однако это не значит, что я против попробовать чего-нибудь новенького.

Гуляя по городу, я искал самый, САМЫЙ дорогой ресторан. Не потому что зажрался, а потому что хотел побыть белым человеком. Всё-таки сидеть в подземелье и жрать что дают не совсем то, чего ты ожидаешь от жизни графа. А до этого я ел именно нормально всего пару раз, один из которых был у Лиа в забегаловке и ещё один в городе пидоразов. Это то, что я ещё могу вспомнить.

А ведь обычно вспоминаются самые яркие моменты.

Значит разбавим их!

Я долго гулял по городу, целых семь минут, прежде чем попал на главную улицу. Она шла через весь город к огромным воротам замка, где жил король. Насколько я знаю, сам замок находился за городом и отгораживался от него высоченными стенами.

Что касается главной улицы, она делила город пополам. Вдоль неё располагались дома почти самых-самых вперемешку с магазинами и ресторанами. Почему дома почти самых-самых? Потому что самые-самые живут в замке, а здесь самые-самые, но которым не хватило совсем немного, чтоб жить в там. Оттого и почти.

Магазины, которые были здесь… пиз**ц же там дорого. Не для меня, конечно, но я знаю цену деньгам и не уставал охуевать от расценок на то, что можно было купить раз в сто дешевле. Я мог сказать, что простым смертным там светит купить только резинку от трусов. И то, если хватит.

Короче типичнейшие магазины для богачей.

А вот рестораны были куда доступнее. Не для обычного люда естественно, но даже простой купец мог позволить здесь себе поесть несколько раз, не боясь разориться.

И на радость своему ЧСВ я выбрал самый дорогой ресторан.

Возможно летом он располагался частично на улице, однако сейчас места были только внутри. Как в случае и с отелем, меня сразу проводили ко столику, принесли меню и «комплимент» от повара.

Я всего несколько раз бывал в подобных заведениях ещё в своём мире, но знал, что это такое. И сейчас это была маленькая чашка какой-то жидкости.

Я залпом осушил её.

Ум-м-м… вода со вкусом воды из-под крана… моя любимая.

Так, ладно…

Даже несмотря на такое убожество, как «комплимент», ресторан всем остальным создавал довольно приятное впечатление. Уютная обстановка, тихая и приятная музыка, люди, что сидели в округе — пожилые и очень богатые на вид пары, купцы, молодёжь в углу, влюблённые голубчики. Короче, настроение располагало.

И какого было моё удивление, когда я сделал заказ и мне принесли… это.

Бл*, видимо они решили не ограничиваться «комплиментом» из-под крана.

Что я заказывал изначально (по крайней мере на нарисованной картинке) — огромный такой стейк под соусом с салатом.

Что я получил — эм… э-э-э… ну тут вот сеточка из соуса, вот тут кусочек подорожника, который сорвали с дороги… а это… похоже на сосок, который у кого-то отрезали… Желание пробовать это отпало само собой, если честно. Я… не хочу такое есть.

Ладно, окей… Рыба «Сургунси»!

Что получил от рыбы — передо мной лежала какая-то сантиметровая рыбка, которая даже на вилку натыкаться не хотела, настолько была маленькой. Ну… это пескарь, не? Тут… блин, я его даже подхватить не могу! А что жрать то?!

Но когда я думал, что хуже не будет, мне принесли третий заказ.

Фриозиль. Это вроде как гриб местный. По крайней мере на картинке он напоминал классический гриб, который рисуют в книжках для детей. Но получил я какую-то… хуйню.

Там была какая-то коричневая хр*нь с одной стороны тарелки и какая-то розовая хр*нь с другой. И это всё было обильно полито соусом. И у меня вопрос, а что есть из этого? И даже если съесть это всё, то… я вообще наемся?

Нет, кто-то скажет, что это искусство. Что тут не наедаются, а пробуют. Типа гамма вкуса из маленького кусочка, чтоб ты оценил весь спектр и так далее. Бл*, простите меня пожалуйста, но разве на картину смотрят сквозь замочную скважину в галерее? Нет бл**ь, её рассматривают со всех сторон! И здесь я хочу запихать в рот и почувствовать вкус, а не слизывать харчки повара с тарелки.

Моё разочарование было настолько сильным, что даже официант подскочил и спросил, в чём дело.

— Что из этого гриб? — спросил я.

— Вот он, господин, — указал он на левый кусочек.

— А чо он такой маленький? Чо я есть должен?!

И тут мне начали вешать лапшу на уши про спектр вкусов, наслаждение, что количество не важно и так далее. Короче, лохов, хотящих почувствовать себя супер эстетами за бешеные бабки, хватает.

Заплатив за эту ну просто ужаснейшую хуйню, я вышел на улицу. Наелся пиз**ц просто. Всегда знал, что рестораны для богатых — тупой развод на бабки, чтоб с лохов деньги трясти. И теперь я чувствую себя не богатым, а скорее лохом, которого развели по-крупному. И вряд ли я пойму тех, кто ест вот такие харчки и восхваляет вкус. Потому что с тем же успехом на Моно Лизу можно было бы смотреть только со ста метров и через щель в двери, если переводить на их логику.

Настроение было подпорчено, но всё же я потопал гулять дальше.

Удивительно, но минут через десять меня отпустило. Стоило просто прогуляться по округе, как стало немного легче. Мало этого, на одной из улиц перед очень красивым храмом произошла довольно интересная ситуация.

Когда я проходил через ту площадь, то остановился посмотреть на возведённый белоснежный храм и буквально через пару секунд понял, что тот принадлежал Богине Удачи. Та самая палочка, вокруг которой была обёрнута лента, красовалась на самом верху. Лента по тихой была из золота, так как отражала свет и конкретно слепила.

Там же перед храмом на площади проходил какой-то праздник. Я видел девушек в белых рясах, рукава которых были словно обвиты жёлтой лентой. Они, как раздающие флаеры в моём мире, стояли и что-то давали людям, пели песни, танцевали.

Что ещё более странно, люди их не на**й посылали, а наоборот присоединялись — что-то брали, вставали в дружный круг и пели нечто похожее на рождественские песни. Некоторые даже танцевали.

Ещё более странно то, что там были отнюдь не бедные люди. То есть там был и самый обычный люд вплоть до оборванцев, но ими толпа не ограничивалась. Я видел и богато одетых личностей от женщин с детьми до мужчин. И никто не оттолкнул или не послал девушек, которые подскакивали, хватали под руку и тянули к общему празднику. Даже бл**ь суровые мужики, которых я бы причислил к хладнокровным дельцам или даже мафиози, присоединялись.

Не верю. Слишком ярко, слишком, няшно, слишком лампово, слишком по-доброму.

Чот не чисто… Я не верю в это.

Но… там что-то есть… там… есть халява.

Нюх-нюх. Да, точно халява. Халява detected!

Патрик чувствует халяву, Патрик идёт к халяве.

И пока я стоял, прогружал информацию и просто тупил, как обычно люблю это делать, задаваясь вопросом, как бы получить халяву и не получить пизды, ко мне подскочила какая-то девушка в белой рясе. Она подскочила ко мне и слишком жизнерадостно сказала:

— С наступающим праздником вас, господин!

Это было слишком жизнерадостно. У меня появилось стойкое желание зашипеть на неё и заползти обратно в своё сырое и тёмное подземелье. Может месяцев шесть назад я бы и обрадовался всему этому, но чот после прожитого… у меня появляется некое отторжение и непривычка к подобному. Словно я пытаюсь искать везде подвох. От этого конкретно напрягаюсь и не могу расслабиться.

— Ш-Ш-Ш-Ш-ШАААА… Ой… Эм… В смысле, и вас с праздником. Наступающим. Каким-то…

— Идёмте! Идёмте к нам! — потянула она меня с чудовищно жизнерадостной улыбкой.

— Да я это…

— Мы угощаем всех желающих соком и выпечкой в честь наступающих праздников!

— Праздник не ждёт! Вперёд за праздником! — потащил я её к толпе.

— Да! — она вскинула кулачок и подпрыгнула на месте. — Вперёд за праздником!

Я протолкнулся в толпу людей, которая стояла полукругом перед входом в храм. Все они дружно пели какую-то хуйню о счастливой жизни, о поддержке, о том, что друзьями станем вновь и так далее. Короче муть… счастливая муть… Ну ладно, хорошая песня и смысл песни тоже красивый, который говорит о единстве и счастье.

Правда как это связанно с удачей, мне не понятно, однако мотив был чертовски знакомым… Где-то я уже его слы… О! Булочку мне принесли!

Булка реально была вкусной. Жирненькой, молочной, сладкой и очень вкусной, хоть и без всего. Соком же оказалось нечто похожее на морс. И пока я хрумкал, я понял, что за песня это была.

— Гимн… это же гимн, — пробормотал я. — Гимн Евросоюза…

Я вслушался в знакомые мотив. Да, это он, а музыка вроде как «Ода к радости» называется. А тем временем толпа беспрерывно пела под аккомпанементы оркестра, который состоял из жриц храма. Пела с какой-то радостью, верой и твёрдостью. Словно верили в каждое слово. Даже грубые мужланы, даже вычурные женщины с лицами стерв. Они пели песню.

— Радость, пламя неземное, райский дух, слетевший к нам, опьянённые тобою мы вошли в твой светлый храм. Ты сближаешь без усилья всех разрозненных враждой. Там, где ты раскинешь крылья, люди — братья меж собой.

Они живут надеждой даже когда та мертва. С какой-то целеустремлённость пытаясь сохранить сказку на этом островке. Предположу, что гимн подвёз кто-то из попаданцев моего мира. Какой-нибудь приверженец добра, который искренне верил, что можно всех объединить.

Мне стало неловко находиться здесь. Неловко оттого, что песня была явно не про меня, и я чувствовал, словно оказался вообще не в своём месте. Мой удел — смерть, хаос и разрушение, а не такое.

На глаза попались дети, которые танцевали на залитой солнцем площади перед толпой — кто в рваной одежде, кто в дорогих шмотках, словно поддерживали подобно батарейкам дух людей.

Песня крутилась и повторялась несколько раз, прежде чем закончилась.

Люди зааплодировали.

— А теперь, господа жители нашей страны, приглашаем вас зайти в наш храм и помолиться Богине Удачи. Или же помолиться в храме тем, в кого вы верите всей душой, ибо боги — братья и сёстры меж собой и позволяют молиться своим братьям и сёстрам.

Какая интересная политика. Обычно чужую религию выжигают огнём и смывают кровью, устанавливая свою. Например, как… как я с Богом Скверны.

Я вошёл в храм, который внутри выглядел ещё больше, чем снаружи, и сел на одну из лавок, выстроенных в ряды лицом к алтарю, где стоял старец. Люди рассаживались на свободные места, кто-то до сих пор дожёвывал еду и допивал сок. Толпа безудержно галдела до тех пор, пока не расселись по местам. По залу разносилась лёгкая ненавязчивая музыка.

После этого старикан у алтаря предложил помолиться и все замолчали, сплетя пальцы перед собой в молитве. Я отложил стакан и сделал то же самое, чтоб не выделяться из толпы. Но молиться мне было некому. Ту же Богиню Удачи я лично спустил на землю, остальных я и не знал. А если бы знал, вряд ли бы стал им молиться.

А люди молились. Странно было видеть в их лицах какую-то… не знаю, светлую сторону. Сказочную сторону…

Видеть в их лицах сказку. Сказку, где есть зло, но побеждает в конечном итоге добро. Маленький островок сказочного мира, который ещё существовал каким-то чудом, полурастворившийся в чудовищной реальности.

Видимо столица неведомым способом сохраняла эту реальность, пока не поддавшись другой, более печальной. А может герои, которых призывали и которым внушали, что они есть добро так, что те сами верили, являлись барьером, который мог сдержать пока это всё.

Как бы то ни было, столица действительно отличалась от того, что мне приходилось видеть до этого. Это был настоящий сказочный город.