Глава 28 •
— Всё, я не могу, погодите, — сказал я, задыхаясь.
Мое бедное легкое, ты работаешь за двоих, я горжусь тобой.
— Нам надо выйти за внешние ворота, — сказала фемка.
— Да быть не может! Ты сама догадалась или тебе кто подсказал?
Дочь капитана очевидности, блин. Конечно, нам надо выйти из города! Да вот только пусть заражения у меня и нет, но лёгкое просто в говно. Мало этого, я по собственной тупости нацепил броню на голое тело. Она сейчас мне так трёт, что выть хочется.
А тем временем вдалеке я слышу колокол.
— Ладно, идём дальше, — вздохнул я.
Мы бежали по улочкам, стараясь не выходить на главную улицу. Там наверняка сейчас расхаживает местная гвардия, с которой мне ох как не хочется встречаться. Кстати, насчёт гвардии…
— Эй… Фемка… — позвал я задыхаясь. Кстати, задыхаюсь я тут единственный, что очень обидно. — Какой уровень у солдат здесь?
Она с подозрением посмотрела на меня, после чего нехотя выдала.
— Сороковой.
— А у того… старика какой был?
— Шестьдесят пятый.
Понятненько.
— А почему все в основном сороковые?
— Потому что сороковой — предел естественного человеческого роста, даже если качаться. От десяти до двадцати — уровни обычных людей, кто просто живёт. Сорок — максимум для воинов и тех, кто занимается. Дальше уже идут уровни тех, кто смог переступить за грань нормальных возможностей и преодолеть барьер. Но и там потом будут барьеры на семидесятом и сотом.
Блин, она говорит на бегу и даже дыхание не сбила!
— Барьер, говоришь…
Я примерно понял, о чём она говорит. Иногда люди доходят до края. Например, когда жмут определённый вес. Доходят они до максимума своего и останавливаются. Но потом упорными тренировками или каким-нибудь чудом им удаётся преодолеть этот барьер и двигаться дальше.
В играх иногда так же бывает. Дошёл до определённого уровня, а там, чтоб дальше качаться, надо что-нибудь сделать, типа пройти испытание или использовать предмет для снятия ограничения.
— А есть условия преодоления барьера?
— У каждого по-разному. Но чаще всего это когда на грани смерти, и ради того, чтобы выжить, ты преодолеваешь человеческие возможности.
Да-да, слышал об этом. Например, когда мать, спасая собственного ребёнка, приподняла одна машину, или человек умудрился дать отпор медведю. Жить захочешь, выйдешь за рамки возможного.
— А герои? У них… такой проблемы нет?
— Нет, — покачала она головой на бегу. — Их не сдерживает человеческая природа, и они могут поднимать и поднимать уровень, пока хватает сил и упорства.
Повезло сукам. Интересно, а я отношусь к героям? Ну я же антигерой, а здесь слово герой присутствует. Да и призывали меня тоже, пусть и к медведям. Хотя кого я обманываю? Мир по-любому уже подготовил для меня болото, в которое я сяду, если вообще доживу до того момента.
Мы перестали блуждать по всяким улочкам и наконец вышли к внутренним стенам, что отгораживают бедняков от состоятельных граждан.
— Нам надо теперь попасть в ту часть города.
— Ты дрочишь нас?! — не выдержал я. — Бл**ь, конечно нам надо туда попасть! Хватит играть в капитана очевидность и веди уже!
Зачем?! Зачем говорить такие очевидные вещи?! Это как мне говорили: нельзя пить краску — умрёшь. Бл**ь, спасибо! А я уже думал хлебнуть немного! Или не трогай раскалённую печь, обожжёшься. Спасибо, что предупредили, мать вашу, а мне так хотелось положить на неё свою харю!
Фемка бросила на меня злой и колючий до ужаса взгляд, после чего побежала вдоль стены направо. Ох, опять бежать…
Здесь, как и в улочках, источником света была луна, если, конечно, её не закрывали дома. Каменная стена шла всё дальше и дальше. И когда я уже хотел спросить, куда эта женская версия Сусанина нас завела, фемка резко свернула влево. Там оказалась решётка. Недолго думая, фемка пнула её, и та, с чудовищным скрипом и звуком ломающегося металла, распахнулась.
Здесь по лестнице мы поднялись на саму стену. Ещё несколько метров бега, и фемка остановилась, подошла к краю, оглянулась.
— Вот этот дом, видишь? — указала она мне на дом, который стоял перед нами. — Нам надо на его крышу. Отсюда как раз допрыгнуть можно.
Я примерно прикинул, сколько здесь метров. Ну, на глаз я бы сказал, что метров пять с половиной-шесть. В принципе, если брать в расчёт то, что крыша находится ниже стены, то с разбега такое расстояние в принципе можно преодолеть.
— А другого выхода нет? — на всякий случай уточнил я.
Фемка покачала головой.
— Только через ворота.
Ну что же. Боюсь, что Эви сама не допрыгнет, поэтому я спросил, сможет ли фемка перепрыгнуть с ней. Та кивнула головой и сказала, что проблем с этим не возникнет. Отлично, тогда, раз все готовы…
— Фемка, пошла!
Та подхватила Эви и без видимых усилий перепрыгнула на ту сторону. Отлично. Следующим был дядя Боря. Тот даже в доспехах взял отличный разгон и без видимых усилий преодолел препятствие.
Ну и я остался… Сказать по правде, я чот сыкую. Зная свою криворукость и любовь этого мира топить меня в дерьме, могу вангануть, что ща что-нибудь да будет. Ладно, отставить сыкунство! Будь мужиком, блеать!
— Отойти до противоположного края, раз! — проговорил я для самого себя, успокаиваясь, — Приготовиться, два! Бежать до края, три! — я ринулся к краю. — Прыж-БЛ*-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-я-я-я-я-я-я…
Именно с таким охуевшим затухающим криком я полетел вниз, зацепившись в неудобных, тяжёлых доспехах ногой за камень на самом краю стены. И полетел я головой вперёд, шедеврально врезавшись грудью в край крыши, после чего эпично с этого края сполз и полетел вниз, спиной ломая какие-то деревянные навесы.
Лох — это даже не просто судьба. Лох — это состояние души.
Но ещё хуже и печальнее в этой ситуации то, что, врезавшись в край крыши, я ещё мог не упасть! Я протянул товарищам руку, надеясь, что кто-нибудь за неё схватиться и вытянет меня, как в играх великой КоДы или фильмах.
Нихуя! Вся команда тупо посмотрели на руку, словно спрашивая — ну и что ты тут к нам ручонки тянешь?
Поэтому, лёжа на спине, с отбитой спиной, я только и могу, что плакать и материть своих товарищей по команде. А я тут ещё их и освобождаю! А где уважение?!
Они явились ко мне где-то через минуту.
— Ува вав?
— Никак, — ответил я и начал вставать.
Все латы были перемяты в говно, однако в них ещё можно было двигаться. Они, кстати, меня и спасли по большей части от переломов и прочего. Стоит просто представить, как я влетаю своей грудью в край этой крыши и…
— Нам надо уходить, — сообщила фемка.
Вот что за с*ка?! Я тут мысленно толкаю речь сам себе про то, что со мной было бы эпичным голосом, а она тут влезает! Даже в мыслях нет мне уединения.
— Что там ещё?
— Солдаты. Они перекрывают улицы. Вопрос времени, когда нас найдут.
Вон оно как.
— Спрятаться в доме?
— Будут проверять каждый.
— Ладно, идём дальше, постараемся затеряться в толпе.
Мы вновь начали бежать, однако на этот раз по щиколотку в дерьме и грязи под постоянный писк крыс среди кривых, полуразрушенных домов, где неведомым образом жили (выживали) люди.
И наконец вышли из грязной улочки, где дерьмом пахло ещё сильнее, чем на главной улице, и где крыс была хуева туча, на главный говносток… То есть на главную улицу, хотя разницы не сильно много. Здесь как стекало говно неделю назад, так и стекает.
Судя по всему, бродя по этим лабиринтам, мы сейчас были где-то на середине между внешней и внутренней стеной — до обеих расстояние одинаковое. А ещё сверху к нам спускались солдаты. Не в таких блатных доспехах, как у нас — только шлем и нагрудник. Однако их количество полностью нивелировало эти недостатки.
— Фемка, куда нам дальше? — спросил я и тут же поспешил напомнить. — Если что, в первых рядах полетишь их рубить. А может не только их, но и тех жителей, что выглянули на шум.
Здесь, на улице, начали собираться всякие личности. Видимо, их привлекли солдаты, которые, освещая всё факелами, в несколько рядов двигались к нам. Даже если захотим, через такое количество нам не пробраться.
Она, закусив губу, обернулась назад. Там у ворот было подозрительно светло, и даже такой хреновый воин, как я, мог догадаться, что там засада. Хотя что догадываться, вон там на стене ряд теней выстроился.
— Ну? — начал подгонять я её. В первую очередь потому, что мне самому дико очково становится, глядя на эту миниармию. Из команды я самый трусливый, и поэтому больше всего инициативы исходит от меня.
— Я… пробиться надо.
Это гениально бл**ь. Ты что, капитан очевидность дальнего плавания?! Уловив мысли по моему красноречивому взгляду из-под забрала, она скривилась.
— Есть идея получше? Ты же у нас мастер жечь и всех убивать! Так давай, это твой шанс! — махнула она рукой. — Только вот большая часть домов здесь из камня. Даже если подожжёшь одни, другие не вспыхнут! Так что беги и неси смерть!
— Зря ты попросила меня об этом, — вздохнул я и снял шлем. Фемка же, понимая, что сейчас ничего хорошего не будет, напряглась. — Короче, по моей команде бежим за мной. Кстати, а как на ворота сами попасть, там есть проход на них?
— Лестница, но она, скорее всего, охраняется.
— Значит, ворота подождут. Боря, доставай спирт и мои бутылки Молотова, сейчас будет жарко.
Нет, я не собрался спалить этот город к чертям даже потому, что здесь половина строений каменные. И пожар вряд ли поможет нам улизнуть, а создать огненную стену прямо перед этими солдатами я не могу потому, что здесь всё в грязи и воде. Огонь просто потухнет.
Мой план был более чудовищный, если, конечно, он подействует. Я не хотел его приводить в действие, потому что понимал, что трупов будет выше крыши, если они останутся после этого. Но сейчас, после стольких усилий, я не собираюсь сдохнуть здесь.
Выживает сильнейший, слабейшим придётся помереть. И я всего лишь подчинюсь этому правилу.
— Ну, понеслась… — вдохнул я, набрал полные лёгкие воздуха и…
Завизжал. Завизжал так, словно мне крышкой пианино яйца прищемило. Мой визг буквально разрезал тихую ночь, заставляя людей выглядывать из окон посмотреть, что происходит. Моя братия так же удивлённо уставилась на меня. А я всё визжал, пока воздух в лёгких не кончился, после чего сразу прислушался.
Едва различимо среди шёпота удивлённых людей и топота уже бегущих к нам на крик армии стражников слышалось какое-то шелестение. Словно кто-то где-то полз или же пытался пролезть. Но ещё это мог быть топот миллионов маленьких лапок.
Этот шум становился всё громче и громче, словно волна бежит на берег. А волна-то в самом деле бежит.
— Ох, еб**ь сейчас что будет, — выдохнул я. — Всё, валим отсюда.
Я бросился бежать, но не к воротам — там по нам постреляют лучники. Я побежал к ближайшему каменному дому. С одного пинка я выбил хрупкую деревянную дверь, дождался, пока все зайдут, тут же закрыл её, облил спиртом и поджёг. Пламя весело начало плясать по дереву.
А я тем временем даже не собирался останавливаться.
— На второй, быром! — приказал я, схватил два табурета и поднялся за всеми. Прямо у самой лестницы наверху я поломал эти стулья, так же облил спиртом и поджёг. Благо оба этажа каменные, не страшен здесь огонь.
А на улице уже начали раздаваться крики. Один, другой, словно камнепад, вызванный одним единственным камнем. Душераздирающие крики не только мужчин, но и женщин, и даже детей. Было такое ощущение, что их едят живьём, и я был уверен, что так оно и есть.
Эти крики нарастали, их становилось всё больше и больше, они были всё громче и громче, превращаясь в безумный хор, аккомпанементом которому служил дикий писк, от которого стыла кровь в жилах.
Фемка бросилась к окну.
— Боги… — выдохнула она, увидев то, что там происходит. Через несколько секунд её вырвало. Дядя Боря тоже решил выглянуть, однако стоило ему увидеть, что происходит снаружи, как он тут же отвернулся и закрыл окно. Что касается Эви, то та просто жалась к стене, закрывая уши руками, чтоб не слышать всего этого.
А безумный хор ужаса продолжался и продолжался. Я как страж стоял на верху лестницы, готовый в любую минуту усилить пламя, если что-то пойдёт не так.
Очень скоро кто-то уже визжал в этом доме на первом этаже. Среди них были и детские крики. Я старался не слушать их, сосредоточившись на лестнице передо мной.
Эти истошные крики продолжались несколько минут, пока не стихли. А я чувствовал мелкую вибрацию. Видел, как живой ковёр заполоняет нижний этаж, однако не рискует приблизиться к огню. Вскоре крики уже начали раздаваться и в других домах.
Если выглянуть в окно, то можно было увидеть, как начинаются пожары в деревянных домах или как стража, собравшись кучей, пытается остановить чёрный ковёр, размахивая факелами. Однако несколько мгновений, и ковёр просто поглощает их, а факела падают в сторону, оставляя небольшие островки, чистые от этого кошмара.
Не знаю, сколько мы здесь, запуганные до усрачки, просидели, но под утро всё стихло. Не было слышно ничего — ни людей, ни зверей, ни писка. Поэтому, собрав всю свою смелость в руки, я отправил фемку проверить обстановку на первом этаже и на улице. Через несколько минут она вернулась вся бледная и сказала, что путь свободен. Какая-то она не жизнерадостная.
— Ох бл*…
Теперь уже и я не жизнерадостный.
Если бы вы спросил меня, как выглядит ад, то я бы сказал, что там будет почище, чем здесь. Вся земля перед моими глазами была усеяна трупами крыс и людей, конечностями и мясом. Буквально каждый метр залит кровью, словно в приступе ярости эти крысы ели не только людей, но и самих себя.
Вот смотрю на это всё, и мне кушать хочется. Ну это так, к слову.
Крысиные маленькие тела хрустели под нашими ногами, пока мы шли к воротам. То тут, то там на глаза попадались трупы разной степени съедености — от скелетов до частично целых тел, по которым можно было узнать даже пол человека.
Вон, например, лежит молодая девушка, от которой осталась только одна голова, а вон страж, у которого сгрызены все открытые участки тела. Причём именно солдат здесь было больше всего. Видимо, тех самых, что хотели нас порубить. Над самим городом в некоторых местах поднимался дым, похоже, что-то горело.
Этот город за одну ночь стал практически мёртвым. Я не слышал ни голосов, ни плача, ни криков. И всё благодаря мне. Даже не знаю, что испытывать по этому поводу, на душе как-то пусто.
Ворота были открыты, стражи тоже было не видно. Вернее, видно — вон, на ступеньках несколько обглоданных трупов лежит, и ещё один со стены свисает. Поэтому мы спокойно вышли и направились подальше от этого города.
Вот уж точно Мухосранск.
Мое бедное легкое, ты работаешь за двоих, я горжусь тобой.
— Нам надо выйти за внешние ворота, — сказала фемка.
— Да быть не может! Ты сама догадалась или тебе кто подсказал?
Дочь капитана очевидности, блин. Конечно, нам надо выйти из города! Да вот только пусть заражения у меня и нет, но лёгкое просто в говно. Мало этого, я по собственной тупости нацепил броню на голое тело. Она сейчас мне так трёт, что выть хочется.
А тем временем вдалеке я слышу колокол.
— Ладно, идём дальше, — вздохнул я.
Мы бежали по улочкам, стараясь не выходить на главную улицу. Там наверняка сейчас расхаживает местная гвардия, с которой мне ох как не хочется встречаться. Кстати, насчёт гвардии…
— Эй… Фемка… — позвал я задыхаясь. Кстати, задыхаюсь я тут единственный, что очень обидно. — Какой уровень у солдат здесь?
Она с подозрением посмотрела на меня, после чего нехотя выдала.
— Сороковой.
— А у того… старика какой был?
— Шестьдесят пятый.
Понятненько.
— А почему все в основном сороковые?
— Потому что сороковой — предел естественного человеческого роста, даже если качаться. От десяти до двадцати — уровни обычных людей, кто просто живёт. Сорок — максимум для воинов и тех, кто занимается. Дальше уже идут уровни тех, кто смог переступить за грань нормальных возможностей и преодолеть барьер. Но и там потом будут барьеры на семидесятом и сотом.
Блин, она говорит на бегу и даже дыхание не сбила!
— Барьер, говоришь…
Я примерно понял, о чём она говорит. Иногда люди доходят до края. Например, когда жмут определённый вес. Доходят они до максимума своего и останавливаются. Но потом упорными тренировками или каким-нибудь чудом им удаётся преодолеть этот барьер и двигаться дальше.
В играх иногда так же бывает. Дошёл до определённого уровня, а там, чтоб дальше качаться, надо что-нибудь сделать, типа пройти испытание или использовать предмет для снятия ограничения.
— А есть условия преодоления барьера?
— У каждого по-разному. Но чаще всего это когда на грани смерти, и ради того, чтобы выжить, ты преодолеваешь человеческие возможности.
Да-да, слышал об этом. Например, когда мать, спасая собственного ребёнка, приподняла одна машину, или человек умудрился дать отпор медведю. Жить захочешь, выйдешь за рамки возможного.
— А герои? У них… такой проблемы нет?
— Нет, — покачала она головой на бегу. — Их не сдерживает человеческая природа, и они могут поднимать и поднимать уровень, пока хватает сил и упорства.
Повезло сукам. Интересно, а я отношусь к героям? Ну я же антигерой, а здесь слово герой присутствует. Да и призывали меня тоже, пусть и к медведям. Хотя кого я обманываю? Мир по-любому уже подготовил для меня болото, в которое я сяду, если вообще доживу до того момента.
Мы перестали блуждать по всяким улочкам и наконец вышли к внутренним стенам, что отгораживают бедняков от состоятельных граждан.
— Нам надо теперь попасть в ту часть города.
— Ты дрочишь нас?! — не выдержал я. — Бл**ь, конечно нам надо туда попасть! Хватит играть в капитана очевидность и веди уже!
Зачем?! Зачем говорить такие очевидные вещи?! Это как мне говорили: нельзя пить краску — умрёшь. Бл**ь, спасибо! А я уже думал хлебнуть немного! Или не трогай раскалённую печь, обожжёшься. Спасибо, что предупредили, мать вашу, а мне так хотелось положить на неё свою харю!
Фемка бросила на меня злой и колючий до ужаса взгляд, после чего побежала вдоль стены направо. Ох, опять бежать…
Здесь, как и в улочках, источником света была луна, если, конечно, её не закрывали дома. Каменная стена шла всё дальше и дальше. И когда я уже хотел спросить, куда эта женская версия Сусанина нас завела, фемка резко свернула влево. Там оказалась решётка. Недолго думая, фемка пнула её, и та, с чудовищным скрипом и звуком ломающегося металла, распахнулась.
Здесь по лестнице мы поднялись на саму стену. Ещё несколько метров бега, и фемка остановилась, подошла к краю, оглянулась.
— Вот этот дом, видишь? — указала она мне на дом, который стоял перед нами. — Нам надо на его крышу. Отсюда как раз допрыгнуть можно.
Я примерно прикинул, сколько здесь метров. Ну, на глаз я бы сказал, что метров пять с половиной-шесть. В принципе, если брать в расчёт то, что крыша находится ниже стены, то с разбега такое расстояние в принципе можно преодолеть.
— А другого выхода нет? — на всякий случай уточнил я.
Фемка покачала головой.
— Только через ворота.
Ну что же. Боюсь, что Эви сама не допрыгнет, поэтому я спросил, сможет ли фемка перепрыгнуть с ней. Та кивнула головой и сказала, что проблем с этим не возникнет. Отлично, тогда, раз все готовы…
— Фемка, пошла!
Та подхватила Эви и без видимых усилий перепрыгнула на ту сторону. Отлично. Следующим был дядя Боря. Тот даже в доспехах взял отличный разгон и без видимых усилий преодолел препятствие.
Ну и я остался… Сказать по правде, я чот сыкую. Зная свою криворукость и любовь этого мира топить меня в дерьме, могу вангануть, что ща что-нибудь да будет. Ладно, отставить сыкунство! Будь мужиком, блеать!
— Отойти до противоположного края, раз! — проговорил я для самого себя, успокаиваясь, — Приготовиться, два! Бежать до края, три! — я ринулся к краю. — Прыж-БЛ*-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-я-я-я-я-я-я…
Именно с таким охуевшим затухающим криком я полетел вниз, зацепившись в неудобных, тяжёлых доспехах ногой за камень на самом краю стены. И полетел я головой вперёд, шедеврально врезавшись грудью в край крыши, после чего эпично с этого края сполз и полетел вниз, спиной ломая какие-то деревянные навесы.
Лох — это даже не просто судьба. Лох — это состояние души.
Но ещё хуже и печальнее в этой ситуации то, что, врезавшись в край крыши, я ещё мог не упасть! Я протянул товарищам руку, надеясь, что кто-нибудь за неё схватиться и вытянет меня, как в играх великой КоДы или фильмах.
Нихуя! Вся команда тупо посмотрели на руку, словно спрашивая — ну и что ты тут к нам ручонки тянешь?
Поэтому, лёжа на спине, с отбитой спиной, я только и могу, что плакать и материть своих товарищей по команде. А я тут ещё их и освобождаю! А где уважение?!
Они явились ко мне где-то через минуту.
— Ува вав?
— Никак, — ответил я и начал вставать.
— Нам надо уходить, — сообщила фемка.
Вот что за с*ка?! Я тут мысленно толкаю речь сам себе про то, что со мной было бы эпичным голосом, а она тут влезает! Даже в мыслях нет мне уединения.
— Что там ещё?
— Солдаты. Они перекрывают улицы. Вопрос времени, когда нас найдут.
Вон оно как.
— Спрятаться в доме?
— Будут проверять каждый.
— Ладно, идём дальше, постараемся затеряться в толпе.
Мы вновь начали бежать, однако на этот раз по щиколотку в дерьме и грязи под постоянный писк крыс среди кривых, полуразрушенных домов, где неведомым образом жили (выживали) люди.
И наконец вышли из грязной улочки, где дерьмом пахло ещё сильнее, чем на главной улице, и где крыс была хуева туча, на главный говносток… То есть на главную улицу, хотя разницы не сильно много. Здесь как стекало говно неделю назад, так и стекает.
Судя по всему, бродя по этим лабиринтам, мы сейчас были где-то на середине между внешней и внутренней стеной — до обеих расстояние одинаковое. А ещё сверху к нам спускались солдаты. Не в таких блатных доспехах, как у нас — только шлем и нагрудник. Однако их количество полностью нивелировало эти недостатки.
— Фемка, куда нам дальше? — спросил я и тут же поспешил напомнить. — Если что, в первых рядах полетишь их рубить. А может не только их, но и тех жителей, что выглянули на шум.
Здесь, на улице, начали собираться всякие личности. Видимо, их привлекли солдаты, которые, освещая всё факелами, в несколько рядов двигались к нам. Даже если захотим, через такое количество нам не пробраться.
Она, закусив губу, обернулась назад. Там у ворот было подозрительно светло, и даже такой хреновый воин, как я, мог догадаться, что там засада. Хотя что догадываться, вон там на стене ряд теней выстроился.
— Ну? — начал подгонять я её. В первую очередь потому, что мне самому дико очково становится, глядя на эту миниармию. Из команды я самый трусливый, и поэтому больше всего инициативы исходит от меня.
— Я… пробиться надо.
Это гениально бл**ь. Ты что, капитан очевидность дальнего плавания?! Уловив мысли по моему красноречивому взгляду из-под забрала, она скривилась.
— Есть идея получше? Ты же у нас мастер жечь и всех убивать! Так давай, это твой шанс! — махнула она рукой. — Только вот большая часть домов здесь из камня. Даже если подожжёшь одни, другие не вспыхнут! Так что беги и неси смерть!
— Зря ты попросила меня об этом, — вздохнул я и снял шлем. Фемка же, понимая, что сейчас ничего хорошего не будет, напряглась. — Короче, по моей команде бежим за мной. Кстати, а как на ворота сами попасть, там есть проход на них?
— Лестница, но она, скорее всего, охраняется.
— Значит, ворота подождут. Боря, доставай спирт и мои бутылки Молотова, сейчас будет жарко.
Нет, я не собрался спалить этот город к чертям даже потому, что здесь половина строений каменные. И пожар вряд ли поможет нам улизнуть, а создать огненную стену прямо перед этими солдатами я не могу потому, что здесь всё в грязи и воде. Огонь просто потухнет.
Мой план был более чудовищный, если, конечно, он подействует. Я не хотел его приводить в действие, потому что понимал, что трупов будет выше крыши, если они останутся после этого. Но сейчас, после стольких усилий, я не собираюсь сдохнуть здесь.
Выживает сильнейший, слабейшим придётся помереть. И я всего лишь подчинюсь этому правилу.
— Ну, понеслась… — вдохнул я, набрал полные лёгкие воздуха и…
Завизжал. Завизжал так, словно мне крышкой пианино яйца прищемило. Мой визг буквально разрезал тихую ночь, заставляя людей выглядывать из окон посмотреть, что происходит. Моя братия так же удивлённо уставилась на меня. А я всё визжал, пока воздух в лёгких не кончился, после чего сразу прислушался.
Едва различимо среди шёпота удивлённых людей и топота уже бегущих к нам на крик армии стражников слышалось какое-то шелестение. Словно кто-то где-то полз или же пытался пролезть. Но ещё это мог быть топот миллионов маленьких лапок.
Этот шум становился всё громче и громче, словно волна бежит на берег. А волна-то в самом деле бежит.
— Ох, еб**ь сейчас что будет, — выдохнул я. — Всё, валим отсюда.
Я бросился бежать, но не к воротам — там по нам постреляют лучники. Я побежал к ближайшему каменному дому. С одного пинка я выбил хрупкую деревянную дверь, дождался, пока все зайдут, тут же закрыл её, облил спиртом и поджёг. Пламя весело начало плясать по дереву.
А я тем временем даже не собирался останавливаться.
— На второй, быром! — приказал я, схватил два табурета и поднялся за всеми. Прямо у самой лестницы наверху я поломал эти стулья, так же облил спиртом и поджёг. Благо оба этажа каменные, не страшен здесь огонь.
А на улице уже начали раздаваться крики. Один, другой, словно камнепад, вызванный одним единственным камнем. Душераздирающие крики не только мужчин, но и женщин, и даже детей. Было такое ощущение, что их едят живьём, и я был уверен, что так оно и есть.
Эти крики нарастали, их становилось всё больше и больше, они были всё громче и громче, превращаясь в безумный хор, аккомпанементом которому служил дикий писк, от которого стыла кровь в жилах.
Фемка бросилась к окну.
— Боги… — выдохнула она, увидев то, что там происходит. Через несколько секунд её вырвало. Дядя Боря тоже решил выглянуть, однако стоило ему увидеть, что происходит снаружи, как он тут же отвернулся и закрыл окно. Что касается Эви, то та просто жалась к стене, закрывая уши руками, чтоб не слышать всего этого.
А безумный хор ужаса продолжался и продолжался. Я как страж стоял на верху лестницы, готовый в любую минуту усилить пламя, если что-то пойдёт не так.
Очень скоро кто-то уже визжал в этом доме на первом этаже. Среди них были и детские крики. Я старался не слушать их, сосредоточившись на лестнице передо мной.
Эти истошные крики продолжались несколько минут, пока не стихли. А я чувствовал мелкую вибрацию. Видел, как живой ковёр заполоняет нижний этаж, однако не рискует приблизиться к огню. Вскоре крики уже начали раздаваться и в других домах.
Если выглянуть в окно, то можно было увидеть, как начинаются пожары в деревянных домах или как стража, собравшись кучей, пытается остановить чёрный ковёр, размахивая факелами. Однако несколько мгновений, и ковёр просто поглощает их, а факела падают в сторону, оставляя небольшие островки, чистые от этого кошмара.
Не знаю, сколько мы здесь, запуганные до усрачки, просидели, но под утро всё стихло. Не было слышно ничего — ни людей, ни зверей, ни писка. Поэтому, собрав всю свою смелость в руки, я отправил фемку проверить обстановку на первом этаже и на улице. Через несколько минут она вернулась вся бледная и сказала, что путь свободен. Какая-то она не жизнерадостная.
— Ох бл*…
Теперь уже и я не жизнерадостный.
Если бы вы спросил меня, как выглядит ад, то я бы сказал, что там будет почище, чем здесь. Вся земля перед моими глазами была усеяна трупами крыс и людей, конечностями и мясом. Буквально каждый метр залит кровью, словно в приступе ярости эти крысы ели не только людей, но и самих себя.
Вот смотрю на это всё, и мне кушать хочется. Ну это так, к слову.
Крысиные маленькие тела хрустели под нашими ногами, пока мы шли к воротам. То тут, то там на глаза попадались трупы разной степени съедености — от скелетов до частично целых тел, по которым можно было узнать даже пол человека.
Вон, например, лежит молодая девушка, от которой осталась только одна голова, а вон страж, у которого сгрызены все открытые участки тела. Причём именно солдат здесь было больше всего. Видимо, тех самых, что хотели нас порубить. Над самим городом в некоторых местах поднимался дым, похоже, что-то горело.
Этот город за одну ночь стал практически мёртвым. Я не слышал ни голосов, ни плача, ни криков. И всё благодаря мне. Даже не знаю, что испытывать по этому поводу, на душе как-то пусто.
Ворота были открыты, стражи тоже было не видно. Вернее, видно — вон, на ступеньках несколько обглоданных трупов лежит, и ещё один со стены свисает. Поэтому мы спокойно вышли и направились подальше от этого города.
Вот уж точно Мухосранск.
Закладка
Комментариев 52